Сибирские огни, № 12, 2010

сал визит писателя и публициста Владимира Короленко в Ясную Поляну в 1910 году. « — Один молодой критик, — сказал Ко­ роленко Толстому, — говорит, что <...> у вас нет типов. Я с этим, конечно, не согласен <...>, но кое-что есть в этом и правды». И далее Ко­ роленко продолжил: «Я думаю, что у Гоголя характеры взяты в статическом состоянии, так, как они уже развились, вполне определивши­ еся... А у вас — характеры развиваются на протяжении романа. У вас динамика...»8 Однако в том же, последнем для Толсто­ го году, в Ясной Поляне о Чуковском гово­ рили не только с Короленко. Тот же Валентин Булгаков рассказал в своей книге об апрельском визите в имение графа — беллетриста Леонида Андреева. Ав­ тор нашумевших «Царя-Голода» и «Океана» (блестяще разруганных Чуковским) неожидан­ но стал рассказывать Льву Толстому о новой книге своего ругателя — «Нат Пинкертон и современная литература», в которой тот об­ рушивался, в частности, на чудовищный китч тогдашнего синема. Вместе с тем Чуковский отметил и его — кинематографа — будущую перспективность. «За чаем Л. Андреев рассказал Льву Николаевичу о критике К. Чуковском, кото­ рый поднял вопрос о специальной драмати­ ческой литературе для кинематографа. Сам Андреев этим вопросом очень увлечен. Лев Николаевич слушал сначала довольно скеп­ тически, но потом, видимо, мало-помалу заинтересовался. “Непременно буду писать для кинематографа!” — заявил он в конце беседы». Сам же Корней Иванович в своих по­ зднейших воспоминаниях об Андрееве на­ писал об этой истории так: «В ту пору Леонид Николаевич отно­ сился ко мне с величайшим сочувствием. Когда в 1910 году он посетил Льва Толстого, он, как я узнал из газетных отчетов, очень тепло говорил обо мне и советовал Толсто­ му прочесть одну из моих тогдашних статей. Я всей душой привязался к его (Леонида Андреева. — П. К.) семье, детям и братьям, и в то же время меня угнетало сознание, что по долгу профессионального критика я обязан нанести ему удар. Именно в этот период он стал увлекаться абстрактными схемами, на­ пыщенной, уныло-монотонной ритори­ кой, и его литературная манера превратилась в дурную манерность. Было мучительно ви­ деть, что такой искренний, сильный, само­ бытный талант истощает себя трафаретной и бесплодной тематикой. Всякий раз, когда я бывал у него, меня не покидало сознание, что 8 Булгаков В. Л.Н. Толстой в последние годы его жизни. — М., 1960. С. 324. этот милый, душевный, очень русский, очень бытовой человек гораздо талантливее того, что он пишет...» Стоит добавить, что знаменитая москов­ ская газета «Утро России» в выпуске от 29 ап­ реля 1910 года цитировала и другие высказы­ вания Толстого по ходу беседы с Андреевым. Отвечая на вопросы мистера Рэя (С.С. Раевс­ кого) о своей встрече с Толстым, беллетрист сообщил: «Спрашивал Лев Николаевич и о критиках. Между прочим, Лев Николаевич указал на Чуковского, который умеет и смеет касаться тем, до которых не решаются спус­ каться высокопоставленные критики. Как на образец он указал на статью Чуковского о кинематографе — этом новом “художествен­ ном” явлении последних дней, имеющем та­ кое громадное влияние на толпу». Вот об этой самой толпе Корней Чуков­ ский очень скоро сядет писать Льву Толсто­ му специальное письмо, прося его ни мно­ го ни мало — о новом, им, Чуковским, «зака­ занном», публицистическом тексте. IV. «...И потому думаю, что, главным об­ разом, нужно не выражение негодования против убийства себе подобных, не внуше­ ние ужаса совершаемых казней, а нечто со­ всем другое. Как прекрасно говорит Кант, “есть та­ кие заблуждения, которые нельзя отверг­ нуть. Нужно сообщить заблуждающемуся уму такие знания, которые его просветят, тогда заблуждение исчезнет само собою ”. Какие же знания нужно сообщать заб­ луждающемуся уму человеческому о необ­ ходимости, полезности, справедливости смертной казни, для того, чтобы заблуж­ дение это уничтожилось само собой. Такое знание, по моему мнению, есть только одно: знание того, что такое чело­ век, каково его отношение к окружающе­ му его миру, или, что одно и то же, в чем его назначение и потому, что может и дол­ жен делать каждый человек, а, главное, что не может и не должен делать». Из последней статьи Льва Т олстого «Действительное средство», законченной вОптиной пустыни 29 октября 1910года Наступила осень 1910 года. Корней Чу­ ковский, работавший в крупной российской газете «Речь» (ее финансировали конституци­ онные демократы) и захваченный общими интеллигентскими настроениями тогдашне­ го общества, связанными с усилением репрес­ сивного аппарата правительства, — задумал то, что сегодня назвали бы «журналистской акцией». И написал 24 октября (6 ноября) об этом Льву Толстому.