Сибирские огни, № 12, 2010

АЛЕКСАНДР РОДИОНОВ ОТ СУДЬБЫ ДО СУДЬБЫ Здесь, на возвышенной стрелке Чуй и Катуни, входящей в природный парк Чуй- Оозы, недолго мы разглядывали одиноко торчащий каменный столб с едва просе­ ченным рельефом личины. На каменных могильных набросках тоже мало что уви­ дишь — для «разговариванья» таких точек нужен знаток, а его-то рядом не оказа­ лось. Подробность при этом вот какая: перед выездом в горы в Бийске я позвонил Борису Хатмеевичу Кадикову, памятуя, что он в самые недавние годы очень легко становился на «крыло», достаточно было сказать: «Едем вверх — в горы...» Но на сей раз ответ его был печален: «Помнишь, я тебе условно обозначал непроходимые перевалы, переправы... Это те места, где древний человек говорил — ходи нету!.. Так вот теперь для меня любая дорога в горы — ходи нету! Ноги меня подводят. Шутка ли сказать — сорок девять полевых сезонов оттопал...» Вот я и вспомнил его, стоя над неразговорчивой каменной наброской — чьей- то могилой. Но есть в этом благодатном месте, где сошлись два мощных геотектони­ ческих шва, унаследованные Чуей и Катунью, точка более разговорчивая — это петроглифы урочища Капбак-Таш, что на русский переводится просто — Каменная Ложка. Пусть этот перевод не смущает тех, кто переводит Калбак-Таш как «плоский висячий камень». Никакого висячего камня здесь нет... Если был, то взорвали, вжи­ мая Чуйский тракт в твердь скалы. Какое варево в этническом котле помешивал Всевышний этой ложкой, увидеть не столь уж трудно: наскальные рисунки Калбак-Таша прямо у дороги. Тракт в этом месте в прямом смысле прижался прямо к тому скально-ступенчатому выступу, где и трудились древние камнеписцы. Это скопище петроглифов для европейского мира впервые зарисовали — ввели в культуру евразийскую — два художника: опытный, зрелый Григорий Гуркин и молодой его спутник Дмитрий Кузнецов. То была экспеди­ ция 1912 года — одна из пяти, о которых мне рассказывал Дмитрий Иванович в Бий­ ске много лет назад. ...Была у нас слабая надежда на прочтение калбакташских полотен — завели на стоянке древней должность археолога-экскурсовода, мол, давай, живи здесь и рас­ шифровывай гостям, разбирай вслух рисунки хотя бы по эпохам, но нас кто-то опе­ редил — гости-туристы так хорошо отблагодарили экскурсовода, что наши попытки отыскать его наткнулись на непререкаемое: «Да спит он... И проспится нескоро»... Так! Хода нету... Ну, так и без уснувшего пойдем. И мы пошли по ступеням Калбак- Таша, где я смог просто показать гостям изображения ветвисторогих оленей, круто­ лобых горных козлов и раскоряченных мужичков (судя по натуральности первичных признаков) с луками. Мужички на скалах с солнечно-каменным загаром, именно такие багрово-серебристые зеленоватые поверхности предпочитали древние скало- писцы-камнесечцы, были вовсе неодинаковы. Иные имели причудливые грибовид­ ные головы, и был соблазн записать их в гуманоидов, но рядом с грибоголовыми были разметаны в проекции двухколесные повозки, а рядом размещенные контуры бычьих и бараньих телес не давали повода думать о каких-то инопланетянах. Я передоверил гостей каменным картинам: лучший подсказчик — чувство. Одно лишь я обозначил Елфимову, помня слова Кадикова: «Здесь оставили свои знаки, символы, изображения все народы, всех эпох: от древнекаменной — палеолитической и до близкой к нам кочевнической современности...» Когда гости вдоволь намолчались у главного сфинкса Калбак-Таша — немысли­ мо сложной фигуры чудовища, где ни рук, ни ног не прочитаешь, а только строишь догадки: кто же изображен? — я спросил у Елфимова: видел ли он «Мистерию XX века» Глазунова. Гость мой кивнул: «Конечно, видел». И я предположил вслух, мол, подражатель этот распиаренный академик. «Сгрузил» на один холст разные эпохи. Личности исторические у него упакованы, как при торопливом переезде, когда в сундук утаптывают, укладывают наспех и златофигурную богиню и ночной горшок головы марксиста. А приворовывает — это он вот здесь или где-то еще на древнем памятнике списал — здесь каменная мистерия XX века, а может быть и XXX до рождения Христова, здесь всякий век оставил свой знак, ни мало не сомне­ ваясь — уместен ли его природный кумир рядом с тем быком, которому поклонялся далекий предшественник неведомой крови. Одно объединяет эту мистерию палео- каменную — солнышко! Почти всюду: и на горизонтальных плоскостях, и на стенках разнонакрененных там и сям при косом свете читаются солярные знаки! На Калбак-Таше, переходя от одного загорелого камня к другому, я нет-нет да и поглядывал — как воспринимает наскальные рисунки молодая часть нашей малень­ кой команды — ведь это не каждого дня возможность — только протяни руку — и можно погладить горного архара, которому четыре тысячи лет, или запросто накрыть ладонью солнцеподобное колесо повозки, скрип которой раздавался в Чуйской доли-