Сибирские огни, № 12, 2010

национальности, не смог убедить своих противников. А это были женщины-алтайки из общественного движения «Сестры Катуни», и вели они себя, эти амазонки, одетые в европейские одежды, очень наступательно. Темперамент женщин, рожденных в гор­ ных аилах, был таков, что, казалось, дай им сейчас коня — и они стопчут своего еди- нокровника Тошпокова. Мне тогда пришлось сравнить Минэнерго с голодным сохатым, ворвавшимся на молодые лесопосадки, который желает жадно скусить вкуснячие для зверя верху­ шечные почки хвойных деревьев, обрекая тем самым их на судьбу лесных инвали­ дов. Построить ГЭС на Катуни — значить откусить почку роста речного древа, при­ чем хиреть будет не вершина и не все сучья-притоки, что разметнулись кроной в горах Алтая, но будет хворобно хиреть ствол — Обь! Меж тем, пока я рассказывал о спорах вокруг Катунской ГЭС, мы миновали и первую, и вторую технические штольни, пройденные изыскателями для инженерно­ геологического обоснования строительства плотины, а на берегу Катуни вышли у третьей горизонтальной выработки, зиявшей холодом пустоты. Дно ее было богато завалено туристскими отбросами, и вспомнилось чье-то ироническое: «Алтай загажен и задристан Его Величеством Туристом». Однако же здесь я обрадовался этому мусору — значит, Гидрострой притих, оставил в покое неукрощенную дикую реку и отодви­ нул на какое-то время свой замысел накинуть бетонное седло на круп Катуни, как раз в том месте, где она идет в скальных берегах — идеальней створа для плотины не при­ думаешь. Тот спор московский в Совмине, да и все последующие в Новосибирске, в Гор- но-Алтайске — ничего они не решили, а только образовали шлейф бесконечных экспертиз, где каждая последующая противоречила предыдущей. Но сейчас я ду­ маю — жаль, что в Москве амазонкам алтайским не дали тогда коней — жив курилка Тошпоков. В предкризисном году пошли по Алтаю разговоры — Катунский проект реанимируют! Мы вышли на скальный береговой откос Катуни — уже два миллиона лет бьется непрестанно ее поток в серо-зеленое яшмоидное ложе, ворочает в половодье огром­ ные глыбы камня, которые повернуть, подвинуть хватает силы, там, где и могуты необыкновенной речной маловато, просто шлифует берег живой струей и шерша­ вым телом ледохода. В иных местах берега, где слоисто-полосчатые яшмоиды по­ ставлены природой почти «на попа», вертикальные слои напоминают обрез некоего древнего фолианта, выступающего из глубин Алтая, а светлые кремнистые слои меж слоев зеленокремнистых — это закладки на память, вложенные от веку тем, кто хотел постигнуть суть земную. Кто знает, может быть, это был великан тюркского эпоса Сартакпай, прокладывавший русла рек, может быть, иной, более ранний устроитель мира, имя которого беспощадная волна смыла безвозвратно, но человек, приходя­ щий в эти горы, всегда пытался их прочитать и понять. И вот к излету века двадцатого народилась такая человеческая особь, что сподобилась прочесть и берега, и горы, и сам ток воды, да и пришла к выводу, как ей показалось, мудрейшему, — она, вода — лентяйка праздная. Течет себе запросто так и в свое удовольствие. И берега — тоже лентяи. Торчат бестолково в небо и ничего более. Так пусть возьмут на свои плечи тело плотины, а вода пусть поработает, и мир круглосуточно будет светел. А скрижали каменные, верхний обрез которых выступает у меженного уреза воды, должны погру­ зится на дно рукотворного моря. Ино слово — образумить решил местность человече в образе Тошпокова, преобразить эту первородную бездельную землю, ни мало не за­ думываясь, что создана она обдуманно и образумлена Высшим творческим разумом в первые дни Божьего Творения. ...В первые же дни нашей поездки я понял — Елфимова в те моменты, когда он снимает, лучше не трогать, не разговаривать с ним — он уже собеседует через видо­ искатель со своим героем: будь то цветок, собака или горная долина. И вот когда он наговорился всласть с рекой и скалами, мы смогли присесть на краешек яшмового ложа реки, и я вернулся к теме — «Гидрострой не успокоился»: — Около года назад встретился я с коллегой — геологом Сергеем Николаевым. Он теперь живет в новосибирском Академгородке. В мире геологов-четвертичников Николаев человек известный, к его суждениям и выводам по истории четвертичного периода прислушиваются на конференциях и шведы, и корейцы. Но! Его выпроводи­ ли на пенсию день в день — как только исполнилось 60 лет. Выпроводили из очень известной группы академика Анатолия Деревянко, ибо геолог Николаев утверждал на АЛЕКСАНДР РОДИОНОВ ОТ СУДЬБЫ ДО СУДЬБЫ