Сибирские огни, № 12, 2010

тюрками всем своим творчеством, всей своей трагической судьбой, возвысив алтай­ цев до мировой известности. И восславлял народ, ставшим ему родным, до того мгновения, когда уложила его в алтайский хрящеватый суглинок сталинская пуля. ...На той скамье, что стояла рядом с аилом, рассказывал я Елфимову о тех лю­ дях, что наведывались к художнику в разные годы. — Представляешь — кто сидел на этом месте, кто гулял по этой усадьбе, кто про­ гуливался в третий лог вверх по Аносу с ним на пасеку... — Да откуда знать. На Алтае мне бывать пока не повезло, — отвечал мне тоболяк, и я принялся перечислять гостю имена для Алтая драгоценные: Гуркин в Петербурге познакомился с Григорием Потаниным, а затем уже на своей выставке в Томске — это 1907 год — и вовсе близко сошелся с ним и переписывался с сибирским дедушкой до последних дней его жизни. Потанин и в Анос приехать время находил. Вообще томи­ чи не обходили стороной гуркинской усадьбы: сибирский гляциолог Владимир Са­ пожников, ботаник Порфирий Крылов отклонялись от своих маршрутов ради встречи с художником. Томск настолько сблизил Гуркина с писателем Георгием Гребенщико­ вым, что они в соавторстве подготовили и издали в Петербурге «Алтайский альма­ нах», собрав под одной обложкой барнаульских авторов. Сюда, в Анос сворачивал с трассы нового Чуйского тракта начинающий писатель Вячеслав Шишков. А со многи­ ми сибиряками в Петербурге — там существовало обширное сибирское землячество — познакомил Потанин. Землячество без него было непредставимо. Вот и тянулись сюда сибирские художнички. Титков Иван — будущий народный, бийчанин Алексей Марков был последним из тех, кто видел Гуркина в Аносе. Угораздило его приехать как раз в тот день, когда в мастерской и по всей усадьбе чекисты устроили обыск, а затем и арестовали Григория Ивановича... Пожалуй, Петербург и Томск ■— два глав­ ных города в судьбе Гуркина. Но есть еще Улала и Бийск. Выходец из Бийска Андрей Анохин в конце девятнадцатого века учился в Петербургской певческой капелле. Со­ всем еще молодые Гуркин и Анохин пересеклись в Бийске. Гуркин уже закончил мис­ сионерскую школу в Улапе и зарабатывал на жизнь у бийского иконописца. Кстати, об этом времени мне рассказывал живой свидетель пожара в усадьбе того иконописца, Борзенков ему фамилия. Кузнецов Дмитрий Иванович рассказывал, говорит — я подро­ стком уже был. Набат по городу — горит где-то. Выскочил, вижу столб дыма под горой — это где-то на Иркутской занялось. Я туда бегом. А ветрище!.. Все несет, кувыркает в сторону реки. Мастерскую Борзенкова пожарники уже разворошили, бумаги разные по ветру несет. Я наклонился, ухватил одну — оказывается рисунок! Пригляделся, а под рисунком подпись — Гуркин. Вот так я и узнал впервые его фамилию. Потом уж я и в живописи себя пробовать стал, познакомился с ним и как-то рассказал этот случай Григорию Ивановичу. Посмеялись. Мы с ним близко сошлись в те годы — это, начи­ ная с девятьсот седьмого, кажется. Я к нему в Анос ездить стал, жил там подолгу. О! Что за годы были! — восклицал Дмитрий Иванович, когда рассказывал о том, как пять лет подряд уходил с Гуркиным в экспедицию по Алтаю и каждый год — новые места. — И он ведь не только этюды писал. Вывел меня к скале писаной — это на Калбак- Таше рядом с Чуей. Я думал, ненадолго там остановимся... А он как прикипел у ска­ лы.. Он, пожалуй, первым бы из художников на той писанице. Столько рисунков на­ скальных скопировал... Несколько папок... Аркадий, пока я рассказывал воспоминанья уже покойного художника, и пока я вспоминал и перечислял имена «паломников» в Анос, держал камеру на коленях, и у меня мелькнула мысль — может быть, он сожалеет о том, что не был свидетелем тех встреч долгожданных. Однако Аркадий заговорил о другом: — Смотри — какой ряд выстраивается: Гуркин, Шишков, Сапожников, Крылов, Гребенщиков, Шукшин, еще раньше Чихачев... Каждый сам по себе —-личность. И каждый по себе след оставил — либо научные труды, либо художественное насле­ дие. Здесь невольно возникает мысль о целой антологии, в которой могли бы сойтись и ученые, и писатели, но все они объединены одним большим понятием — путь! Чуйский тракт — это часть их жизненного пути. А начало этому движению в Горный Алтай, в прямом смысле — Бийск. Ключевой город. Я согласился с Елфимовым. Бийск возник благодаря... Впрочем, об этом ниже. Одно только соседство единичной точки на карте и огромной горной страны вызва­ ло обдумывание не того только, как конструировать книжку альманаха. Мне надо было понять — только ли потому родился этот город, что Петр I приказал укреплять южные рубежи Сибири. Думать только так — значит рассматривать медаль с одной стороны. Горный Алтай и без Петра стоял на земле веки вечные, пропуская сквозь свои преде­ АЛЕКСАНДР РОДИОНОВ Щ ОТ СУДЬБЫ ДО СУДЬБЫ