Сибирские огни, № 12, 2010

ВЛАДИМИР КРЮКОВ УТРЕННИЙ ЧЕЛОВЕК Каждый лист этой ветви разбужен, раскручен. Помнишь время закатное, время, когда Расступалась под ржавые всхлипы уключин Золотая, литая вода. Для свободы и радости надо немного: Это голос родной, подкрепленный струной, Это перетекание света дневного В океан беспредельный ночной. Это третья багажная полка вагона, Прикасание губ, рассыпанье волос, Это в древней деревне стакан самогона За счастливый и маетный сенокос. Все проходит— и трепет, и хрупкость, и талость, Истончается звук, огрубляется свет. Все проходит. Но ты вот взяла и осталась, И в руке твоей свежая ветвь. * * * ...И, блуждая далеким путем, возвратиться В дом, милее которого нет. Этот всплеск за окном! Но увидишь не птицу, А встревоженный крыльями свет. Уведенный во мрак рукотворного ада Петроградской командой ЧК, Гумилев, вспоминают, читал «Илиаду» До того рокового щелчка. Я гляжу, как незримым потоком струится, Обнимая меня, тишина. А ему не дано, не дано возвратиться, И закрыть «Илиаду», и сесть у окна, И следить, как сгущается в сумерки время, И увидеть в положенный час: Наугад и наощупь уходят деревья, Пропадая из глаз. * * * Вижу: он убирает У магазина снег. Пётр Илларионович — Утренний человек. Вечны и неизменны Эти его дела. Что не возьмёт лопата, То доберёт метла. Так старики надёжно И широко гребли, Будто им обещали Сотни, а не рубли.