Сибирские огни, № 12, 2010

— Бог земли Тингейри! Прими кровь этого человека и дай ему силу и свою защиту... — Ратна вытерла кровь с его спины куском белой ткани и смазала ею губы черного идола. Потом она размахнулась еще раз, плетка со свистом опустилась на спину. — Бог неба Свеген! Прими кровь этого человека, дай ему силу и свою защиту. Ратна стерла кровь со спины Леонида Георгиевича уже другим, чистым обрыв­ ком ткани и провела им по губам белого идола. После этого зачерпнула из котла деревянной чашей: — Выпей это! Леонид Георгиевич медленно пил обжигающую горьковато-терпкую жидкость, чувствуя, как боль в спине становится все глуше и отдаленнее, будто бы уползает куда-то в лес. И снова свистнула плетка в руке Ратны: — Бог огня Алгонак! Прими кровь этого человека, дай ему силу и свою защиту. Леонид Георгиевич смотрел в налившиеся красным глаза истуканов, обступив­ ших его со всех сторон, и вдруг увидел, как они зашевелились, вытащили ноги, вко­ панные по колено в землю, и медленно начали сходиться, протягивая перед собой толстые, грубо изготовленные руки. — Бог воды Кеноша! Прими кровь этого человека, дай ему силу и свою защиту. Леонид Георгиевич зажмурился и расхохотался... Стволы сосен побагровели уже до половины. Ратна протянула берестяной туесок, наполненный потемневшими табличками. — Это кости с древними рунами. Выбери себе имя, и оно станет твоим. Леонид Георгиевич пошарил рукой, взял кость с самого дна и отдал ее колдунье. — Твое новое имя — Джата! — радостно выкрикнула Ратна, и в это мгновение из-за горизонта всплыло солнце... * * * Джата лежал на песке недалеко от моря и загорал. На нем были шорты, сшитые из домотканого холста по его собственному эскизу. Ратна сидела под матерчатым пологом, раздеваться и загорать она наотрез отказалась. Полоса песчаного пляжа была совсем узкой, зажатой между морем и высоким глинистым обрывом. В том месте, где они сидели, часть обрыва, подточенная волна­ ми, съехала вниз и теперь громоздилась вдоль склона отдельными бастионами, меж­ ду которыми вилась тропинка к пляжу. Пляж тянулся на десяток километров вдоль побережья, он был совершенно пустынный, к морю из местных никто не ходил. «Что это за Черная Пустошь, о которой говорил Кукловод?.. Интересно, как бы Ратна выглядела в купальнике?..» Эти мысли возникли в его голове одновременно и некоторое время сосуще­ ствовали равноценно, как две дороги в разных направлениях, до того момента, пока не решишь, которую из них выбрать. Хотелось подумать о Черной Пустоши, но и Ратну в купальнике глупо упускать. Обидно было жертвовать чем-то. А оставлять одно из двух на потом — бессмысленно: или забудешь, или остынет желание. «Вот если бы мозги были устроены как двухъядерный компьютер, и процесс мышления шел двумя независимыми путями! Может, мне вырастить для этого вто­ рую голову? В принципе, это не сложно», — подумал Джата. — Ратна, ты любила бы меня с двумя головами? — А зачем тебе две головы? — удивилась Ратна. — Я мог бы думать о двух разных вещах одновременно. — А потом каждая голова снова бы захотела того же, и ты отрастил еще две? Нет уж, оставайся таким, какой есть. — Ладно, пойду, поплаваю, — ответил Джата. Но идти до воды, плещущейся от него в нескольких метрах, было лень, и он, не меняя позы, взмыл над песком и полетел к морю. Это было почти как во сне: небольшое усилие воли — и свободный полет. — Перестань, Джата, люди могут увидеть, — попросила Ратна с интонацией, будто они шли по деревенской улице, а он у всех на виду обнял ее, чтобы поцеловать. АЛЕКСАНДР ГОЛУБЕВ ЗА ЧЕРНОЙ ПУСТОШЬЮ