Сибирские огни, № 8, 2010

* * * си д Помстилось мне: людей в округе нет, О есть — толпы, человеческие массы. Сомкнулся мир настолько, что рассвет встаёт из-за ближайшей теплотрассы, где чутко, без мобилы и гроша, укрывшись несминаемой рогожей, спит Вечный Бомж, настойчиво дыша, ни на кого на свете не похожий. Деревьев тихих выцветшие кроны пытаются царапать облака, вороны — в целях самообороны? — пугливые— орут на мужика, а мужику — потрёпанному — не до пугливых, но горланящих ворон: задрав башку, печально смотрит в небо; понять нельзя, что в нём увидел он. .. .Откуда он— с котомкой за плечами? Ему мешать не надо, потому что взгляд его— внимательно-печальный - пока понятен небу одному. * * * Ночую — всё на сердце ладно! — у мамы, тихо и отрадно закончив день — тяжёлый, как с плеча чужого лапсердак, душевным — с мамой — разговором. Мой сон — как вечность — невесом... Сплю на диване, на котором заснул отец мой — вечным сном... А день, как всё родное в мире, так светел, если я с утра вот здесь — в родительской квартире — встаю с отцовского одра... * * * Не знаю, сказку или быль я надысь услышал... В общем, так, и в целом— так же: сделал крылья и полетел— Иван-дурак.