Сибирские огни, № 8, 2010

АЛЕКСАНДР РЫБИН УфШ РАЗЛОЖЕННЫЕ ГОРОДА Николаич родился на севере Приморского края, в поселке Кавалерово. На окра­ ине поселка скала Дерсу Узала. По преданию, под скалой встретились Владимир Арсеньев и герой его книг гольд Дерсу Узала. Она, на зависть окрестным полукруг­ лым сопкам, торчит, словно клык. Острая, обрывистая. Николаич всегда рассказыва­ ет о ней новым знакомым. Во Владивостоке он оказался по настоянию родителей. Они хотели, чтобы сын получил высшее образование. После двух лет учебы— успел даже слетать на Чукот­ ку во время летней практики — Николаич расстался с университетом. Бросил его, чтобы заниматься исключительно творчеством. Писал стихи, сочинял музыку, выс­ тупал на концертах, на фестивалях. Быстрая слава его и сгубила. Поклонники предла­ гали выпить... стакан за стаканом, бутылка за бутылкой... Николаич проснулся однажды утром, вспомнил, что ему 28 лет. Уже. Дико боле­ ла голова. Горло пересохло. Воняло. Воняло то ли от него самого, то ли от неформа­ лов, с которыми он ночевал в сломанных и брошенных «жигули» во дворе на улице Семеновской. В бока упирались острые кости храпящих тел. Не было желания вста­ вать и тем самым тревожить живую массу. Небо светлело. Звезды гасли. А может быть, падали. Осыпались прямо на голову. Будоражили воспоминания. Воспомина­ ния о прошлых концертах. На несколько последних концертов Николаич приходил совершенно пьяным, его штормило на все 9 баллов. Организаторы дорожили своей репутацией, поэтому на сцену пьяным не выпускали. Потом и вовсе перестали при­ глашать. Последний концерт состоялся два года назад. Воспоминания о том, что не писал стихи четыре года. Что развелся с женой. Она устала жить с алкоголиком. Но вернуться в Кавалерово — значит, точно спиться. Там никакой культурной жизни. Там вообще — не жизнь, а борьба за существование. Жители сильно устают от борьбы. Усталость снимают стабильным употреблением алкоголя. Во Владивос­ токе можно вырваться из пьянства, вернуться к творчеству. Надежда, надежда, что дальше будут перемены к лучшему, держит в городе... Мише нравится, как его обожает Света. Особенно нравится, когда это видят другие. За пределами работы он водит с собой жену повсюду. За пределами работы он не может без нее. Трогательно грустит без нее. Жены нет рядом, и он сразу грустит. Зашли перекусить в фастфуд «Бургер» — модное место, модно заходить сюда парами и компаниями. Миша выбежал вместе со мной в туалет. Света осталась за столом, болтала трубочкой в бокале с коктейлем. Миша нависал над писсуаром и грустил, что рядом нет жены. — Смешно, но не могу без нее даже сейчас. Понятно, что она не должна со мной ходить в туалет, а жаль, лучше бы пришла, — говорил он мне. Думаю, не грусть мучила его, а ревность. Ревнует он свою прелестницу к каж­ дому встречному дереву. Меня в туалете «Бургера» схватил за рукав, чтобы не ушел к Свете без него. И ко мне ревнует. На работе — другое дело. На работе не до ревности. Надо поддерживать образ режиссера, сведущего в самых актуальных тенденциях современной рекламы. О подобных тенденциях много написано в Интернете, надо только знать, где искать. Еще надо ездить почаще на семинары известных рекламщиков. Они, конечно, гово­ рят то же, что написано в Интернете. Но зато потом, общаясь с заказчиком, можно вставить: «Как мне рассказывал ... (имя-фамилия известного рекламщика), зритель больше верит ролику, если...» И мозг заказчика тает, как мороженное. Главное — его хорошенько облизать, слизать побольше денег. Будет рад и директор агентства, и режиссер. Как будет воспринимать ролик зритель — не имеет значения. Ведь заказ­ чик вырос в собственных глазах: его ролики делает человек, который учился у са­ мого ... (имя-фамилия известного рекламщика)... Проблему с «впиской» Николаич решает к концу дня, во время пьянки. Когда Фокина пустела, темнело небо, загорались фонари. Когда «настритованные» деньги превращались в алкоголь и скудную закуску. Тогда Николаич орал в пьяную компа­