Сибирские огни, № 8, 2010

АЛЕКСАНДР РЫБИН £39*Ш РАЗЛОЖЕННЫЕ ГОРОДА этому никто из посетителей и персонала не удивился бы... или сделал бы вид, что не удивился. Как только начинался обратный путь домой, начиналось и чтение. Чтение взах­ леб, чтение с пренебрежением к физиологическим потребностям. Оно длилось ночи напролет, не выпускало на нужных остановках и приводило к опозданиям на работу. Вернувшись из Москвы в свой город, мы делили добычу и расставались на несколь­ ко дней. А встретившись вновь, обменивались устными рецензиями. Вдруг находи­ лись общие черты у Герберта Маркузе и той англичанки, которая почти два года прожила среди австралийских аборигенов, у Горана Петровича и Льва Гумилева... Устные рецензии перерастали в споры, рождали новые идеи, плыли в дыме мариху­ аны или помогали в подготовке бунта. Прочитанным мы заполняли многочисленные бреши нашего города, и он пре­ вращался в Северный полюс, столицу столиц, Атлантиду... Но ненадолго, скепти­ цизм окружающих обывателей пробивал новые бреши, через которые город залива­ ло время... и город погружался на дно времени, точно «Титаник» в Атлантический океан. Неизменно книги приводили нас к выводу: великие писатели — это те, кто по- настоящему менял мир, меняет его... и будет менять... и общая мечта— словно ответ на вопрос «В чем смысл жизни?»— надо стать великими писателями... общая мечта оттачивалась и полировалась каждым новым восхитившим абзацем... При этом сами мы совсем ничего не писали. Но готовились... Готовили бунт и готовились к тому, что напишем невиданное, еще никем не написанное, то, что взрастит вокруг прочи­ тавшего райские кущи, наполненные гуриями... или адское пекло с вакханалиями чертей, если прочитавший жаждал именно его... Книга книг, Книга Вечности... много пафосных словосочетаний обозначали в наших диалогах то, что еще ни единой строч­ кой не проступило на бумаге... Диалоги наши шлялись по улицам... по чьим-то квартирам... по, зачем-то, ка­ бакам... по-о-о... а в облаках, в их дворцах и миражах гуляли чудесные девушки... их небесная недоступность сводила с ума... в зачем-то кабаках... в-в-в... Чудесным девушкам нравилась роскошь автомобилей и частых подарков, а ловить их на крючки интеллектуальности и ненормальности было бесполезно... Небесная недоступ­ ность... —Женщины нам нужны только для постельных страстей, — говорил Влад... ИЛИЯ. Ия соглашался... или Влад... Мы мучились без девушек, которые купались в мужских взглядах, как в морях. Но убеждали себя, что наступит такой момент, переломный момент, ломающий мир момент, идевушки, именно те, недоступные сейчас, будут меняться под нами чаще, чем даты на календаре... И в то же время рассуждали, что необходимо искать ту единственную, которой будешь верен всю жизнь, с которой разделишь все оставши­ еся дни и годы... в которую будешь бесконечно влюблен... которая пойдет с тобой, полетит, поплывет куда угодно... и она, единственная, будет самой прекрасной и понимающей... она шагнет с облаков в твою жизнь... Но прекрасных и понимающих не было... Иногда появлялись толстые громкие хохотушки... в зачем-то кабаках... кри- венькие от выпитого пива или вина... никогда не слышавшие о Бакунине... считавшие революцию чепухой, выдуманной Лениным... но Ленин умер, а значит, его чепуху можно увидеть только вМавзолее... ха-ха— смешная шутка... и твоя бренность вми­ налась в мягкость пухлых рук... в желе грудей падал твой поцелуй... в поспешном уединении происходил половой акт, такой же грубый, как само это словосочетание... и боль выливалась из тебя, завершая акт... а рассвет... а трезвость... они приносили с собой... лучше бы боль истязала... лучше бы боль не проливалась... минувшая ночь казалась унижением... какими-то оправданиями пытался себя успокоить, заглушить ощущение унижения... проходило время... уставала шея, оттого что голова постоян­ но задрана вверх... голова склонялась... ниже... ниже... и ты в который раз ронял ее в мягкую пухлость рук... ха-ха — смешная шутка... может, ко мне?., у тебя никого