Сибирские огни, № 8, 2010

— Левак? — Типа того. — Анархист, анархо-синдикалист, маоист, троцкист?.. — Знаешь, главное, чтобы рубануть по прогнившему миру посильнее. — Уважаю. — А ты сам? — Я разделяю левые идеи, но не являюсь активистом ни одной из организаций... пока. Мы рассмеялись и отправились в культовый кабак под названием «Погребок». Сейчас его уже нет, помещение превратилось в склад какого-то супермаркета. А тогда он засасывал столько безумных сил! Без преувеличения можно сказать, что благодаря его круглосуточному режиму работы в нашем городе в минимальных объемах бились витрины, появлялись похабные надписи на стенах и терпели удары запозднившиеся одинокие прохожие. В «Погребке» смешивались алкоголь и кровь. Маргиналы, неудачники, рокеры — вот далеко не полный список тех, кто прозябал там, растрачивал энергию на тосты и короткие, но жестокие междоусобицы. — Слушай, чем конкретно тебя не устраивает этот мир? — В этом мире нет места алхимикам души, а любое золото Истории он покры­ вает ржавчиной будней. — Хорошо. Но мы не на митинге... пока. — Потреблянство. Мы живем в эпоху потреблянства, в мире потребления. Че­ ловечество попало в тиски материализма... — Это уже давно случилось. — Сейчас эти тиски давят с невероятной силой. Выжимают из человечества последние капли мечтательности и идеализма. Производится только то, что точно можно продать: еда, одежда, автомобили и пакеты для мусора. Люди черствеют от материализма. А романтики уходят в подполье, потому что не умеют продавать, а способны только отдавать... за прекрасные глаза, за светлое будущее, за веру. Но то, что дают бесплатно, людей пугает. Большинство людей привыкли платить деньгами и засыпать, плотно поужинав. От этого противно и тошно. — Да. Люди перестали мечтать о космических полетах и больше не ждут Второ­ го Пришествия, но с завидным упорством считают дни до следующей зарплаты. — Да. Государство дает нам исключительно право на работу и покупку новых трусов. А тех, кто хочет строить города на Марсе или спасать тайгу от вырубки в промышленных масштабах, оно объявляет сумасшедшими или преступниками. — Да. Нас заставляютдумать, что все покупается и продается. Надежда переста­ ла быть убежищем для непонятых и зарегистрирована как торговая марка. — Я хотел выучить африканские наречия и спасать народы Африки от голода, но, оказывается, государству нужнее дипломаты, умеющие договариваться о покуп­ ке-продаже нефти, и дети олигархов. — Нам необходим план. Мы чокнулись тяжелыми стеклянными кружками, наполненными желтоватым светом пива. Лавки и столы в «Погребке» блестели от пролитого из кружек, бутылок и ран. Воздух потрескался от сигаретного дыма и алкогольного жара, он царапал ноздри и горло. Кто-то незнакомый с лицом, оплывшим от чрезмерного количества водки, взмахнул рукой и упал в сон. Незнакомца подтащили к стене его друзья, дере­ вянный пол и кирпичная стена приютили его не хуже домашней постели. «Погре­ бок» не был забит под завязку — сказывался будний день — и за нечаянно уснувше­ го не стоило беспокоиться, его не потревожила бы карусель нетвердых ног. Мы вышли в февральскую ночь, уничтожив литров пять теплого кислого пива. Чувствовали, что совсем немного времени и поступков нас отделяет от того момен­ та, когда сможем переставлять звезды на небе, как стулья в школьном классе. Город свистел от ветра с Волги и шелестел иногда проезжающими такси. Здания, построен­ ные на фундаменте начала 20-го века, обступили нас. Отделенный тысячами кило­ метров и шестью годами от них, я отлично их помню. Шелушащаяся, словно кожа АЛЕКСАНДР РЫБИН РАЗЛОЖЕННЫЕ ГОРОДА