Сибирские огни, № 8, 2010

Насчет хоккея завидую. Еще несколько годиков, и дворец, по-моему, рух­ нет. Сарай сараем, лед мягкий. Зато на концерт вот сходил. Какая-то бывшая валютная проститутка несколько лет назад вышла замуж за престарелого шведа.Решила порадовать Ригу рок-концертом. По всему городу афиши рас­ клеили: «Монстры тяжелого рока «Black Tower» (Швеция)». Народу во Дворец спорта набилось под завязку. Я, естественно, пошел, хотя ни о каких монстрах из «Черной башни» не слышал. Ну, думаю, может, восходящие?.. Оказались полными ублюдками. Барабанщик в финале запустил в зал палочками. Ты видел, чтобы палочки летели обратно в барабанщика? А я вот видел. И причем одна угодила прямо ему в башку... А потом на сцену полетело все. Даже обувь. На­ род их у служебного входа часа два ждал. Не за автографами, конечно... По­ том приехали менты и сопроводили прямо в аэропорт. А сейчас новые афиши уже висят. Самый известный колдун России, ма­ гистр черной магии, ну и так далее. Приписали бы еще: внебрачный сын Люци­ фера и двоюродный племяш Мерлина. И тоже во Дворце. Билеты уже прода­ ны. Скоро они на льду черные мессы начнут проводить... Латыши все готовятся к революции. Глотки тренируют. Многие русские продают все иуезжают в Россию. Кто-то устраивается неплохо, кто-то жале­ ет. Я следую принципу: «Будь, что будет». Это издержки моей непрактичности и любопытства. Наверное, если начнут выселять насильно, я буду идти к вагону и кричать: «Нет, ну вы, б-дь, даете!..» Рад, что ты нашел вторую половину. Хочется верить, что это несерьезно. Гошин поступок не удивил. Ссать на головы людям с балкона — одно из проявле­ ний внутреннего протеста)’алкоголиков. Я тоже так делал. Вспомнил! Уменя в жизни вообще случай улетный имел место. Мне лет пятнадцать было. И гостил я в Бакуу бабушки. Дом комитетский, спецпроект — шестнадцать этажей. Она жила на четырнадцатом. Я переборщил с вином « Чинар». Пришел невменяе­ мым. И тут мне так плохо стало... Ну, думаю, дай на воздух свежий выйду. Над головой — сажа небес, перед глазами — огни большого города. Вот от огней-то меня и повело. Я резко наклонился и блеванул. А тремя этажами ниже мужик, облокотившись о перила, курил. Впоследствии оказалось — майор КГБ. В общем, лысину его помню и огонек сигареты. Я честно бабушке все рассказал. Этот через три минуты уже в дверь трезвонил. А я сидел в туалете и тревожно молчал. Бабушка сказала, что это, наверное, с крыши. Обошлось. Такие дела, Алекс. Ты пиши. Не пропадай. Обнимаю. Мишка. Больше писем от Сашки я не получал. Ему отписывал, но безответно. Думал, обустроился, жизнь наладил. А через год встретил знакомого. Тот в Штатах по делам был. Спросил про Алекса. Лучше бы не любопытствовал... — А Сашку месяцев восемь как в разборке застрелили. Он с казанскими свелся. Ну, по приезду. А там у них что-то с другой бригадой не заладилось. Он из дома выходил, и три пули в живот... — А как же работа грузчиком в мебельном? — Наив ты, Мишка... Я после этого пил. Говорят, долго, жестоко и безудержно. А потом я посвятил Сашке стихи. Короткие и простые. Они стерлись. Наивными были...