Сибирские огни, № 8, 2010

МИХАИЛ ШАХНАЗАРОВ ВИРТУАЛЬНЫЙ ОРГАЗМ Мы прошли в большую комнату, уставленную рядами кресел. Зал ожидания перед отправкой в другую жизнь. Очередь двигалась медленно и трагично. Как в Мавзолей. Только здесь можно было сидеть... Я быстро заснул. Над залой повисли ноты моего храпа. Мама резко толкнула в бок и сделала замечание. Рядом сидела пожилая еврейская чета. Мама сказала, что, когда я заснул, наш сосед на выдохе произнес: —Счастливый человек. Это же надо иметь такие канатные нервы... Собеседование вели двое. Чересчур любезничали. Задавали провокационные вопросы: — Чем вам не нравится в Советском Союзе?.. — Вы были в Арзамасе-16?.. — Почему вы выбрали для эмиграции именно Америку?.. — Вы голодаете?.. — Испытывали ли вы притеснения со стороны режима?.. — Вам есть что носить?.. Я почувствовал себя обнаженным. Когда мы отвечали, они довольно улыбались и переглядывались. Для них все ответы были комплиментами системе, которая их воспитала. Ежедневно эти двое выслушивали здравицы во славу США. Их не смуща­ ло, что от неудачников. Они, как и система, болели манией величия. Бабушку спросили: — У вас же есть в Риге сын. Кем он работает? Бабушка обрадовалась, что ее заметили, и похоронила наши надежды. С энтузи­ азмом и гордостью выпалила: — Да! Конечно, есть! Он занимает большой пост. Он старший регистр пароход­ ства! Вместо «беженцев» мы получили «эмигрантов». Но это выяснилось к вечеру. Янки знали, что, имея сына на такой должности, можно жить даже в Северной Корее или Анголе. И никуда не надо бежать. Нужно было сказать, что мы были в Арзамасе-16. И обязательно добавить, что проездом через Челябинск-3 или другой секретный городок. Вечером я получал листок с вердиктом. Рядом стоял пожилой еврей, утром возмущавшийся моим спокойствием. — Что дали? — поинтересовался он. Как будто речь шла о сроке или индуль­ генции. — «Эмигрантов». — А нам — «беженцев». — Желаю успешно добежать. — У них везде камеры. Вам дали «эмигрантов», потому что вы спали. — Нет, потому что мы армяне. — Перестаньте. Вы еще хуже евреев. — В смысле? — Такие же. Но только хуже. — Спасибо. — Не за что... Ладно, не обижайтесь. Поверьте мне. Здесь тоже можно чудно устроиться. Другие времена. Вы молоды. Желаю вам успеха! — Хорошей вам пенсии через вэлфер... И на меня не сердитесь. Пока все коле­ на отыщем, может, и родственниками окажемся. Мой собеседник по-доброму улыбнулся. По его логике, Америка собирала со всего мира все, что хуже. И это «хуже» быстро приспосабливалось к тому, что лучше. Скорее, он был прав. У него за плеча­ ми жизнь, у меня — какие-то жалкие обрывки... В поезде я напился. Взялся за письмо Сашке. Стол дрожал, рука подпрыгивала, мысли предательски вибрировали. За окном неотремонтированными памятниками стояли избы с черными трубами. Собаки без хвостов, ошейников и породы лаяли на вагоны. У мутной лужи играл с консервной банкой забавный мальчуган. Я поду­