Сибирские огни, № 8, 2010

МИХАИЛ ШАХНАЗАРОВ ШШу) ВИРТУАЛЬНЫЙ ОРГАЗМ И что я получил? Бесспорно, красива, но не по годам стервозна. Хотя, наверное, у стервозности нет возраста. У моих друзей растет дочка. Ей всего четыре года. Зо­ вут как собаку — Шейла. В ней все задатки профессиональной стервы. «Мороже­ ное соленое, игрушка не мягкая, няня сука». В четыре года она называет няню су­ кой! Да... Вы когда-нибудь видели соленое мороженое? Один раз эта мини-стерва сказала: «Бьять, я укоелась». Ее мама тут же принялась костерить няню. Маленькая четырехлетняя гадина. Ей всё прощают, ей всё дозволено, и каприз — ее норма. Из-за этой вредной малявки я перестал ходить к своим друзьям в гости. Пока мы сидели за разговорами в зале, она натолкала винограда в носы моих дорогих ту­ фель и вылила в них полбутылки сиропа. Все смеялись, Шейла чуть не порвала рот от хохота. Мне было обидно. От вина Анжелика потеплела. Когда мы вышли на улицу, она сама взяла меня под руку. Тыкала пальцем в звездное небо. Говорила о космосе и Млечном пути. Почему-то вспомнила конфеты «Белка и Стрелка», которые любили ее родители. Расстроилась, когда узнала, что собачки угорели, не долетев до «шарика». Мы пили чай с воздушными эклерами в кофейне «Розамунда». За окошком неуверен­ но шел дождь. Анжелика восхищалась атмосферой Старого города и хотела, чтобы мы всегда были вместе. Я был против, но не возражал. К полуночи мы добрались до стоянки. — Миш, у тебя есть дома бар? — Есть, но пустой. Я себя сознательно ограничиваю. Но по дороге мы что- нибудь купим. Виски, ликер, коньяк? — А как себя можно ограничивать бессознательно? — До бессознательного состояния. Только в этом случае ограничений не суще­ ствует. Так виски, ликер, коньяк? — Нет. Купи мне бутылочку «Шардонне». Если, конечно, этот сорт будет в ва­ ших магазинах. Я просто обожаю «Шардонне». ВМоскве это не проблема. — В Риге может статься не так. Город просто соткан из проблем, в отличие от всевосхищающей Москвы. Мы заехали в ночной маркет. Убожество поселилось в нем раньше хозяина. Я купил бутылку вина, орешки, несколько не внушающих доверия упаковок конфет. — «Шардонне» было, милый? — быстро я перекочевал в разряд милых. Стало даже тошно. — Да, Анжелика. Конечно же, было. Сказали, что последняя бутылка, — я дос­ тал из пакета пузырь. — Фи-и-и... Это же калифорнийский розлив. О, Господи! Это калифорнийский розлив! Не знал, что господь ведает наполнением бутылок. -—В Калифорнии криво льют? — Нет, там другое солнце. — Ну д а... Лучи зеленого цвета. — А ты не купил фруктов... Я буду плакать, если ты не купишь мне фруктов. Мне захотелось, чтобы она рыдала. Мне хотелось поставить ее под кокосовое дерево и загнать наверх выдрессированную мартышку. Может, удар ореха в темечко выправил бы извилины этой невесты. Я подъехал к заправке и набил пакет бананами, киви и яблоками... Не успели мы тронуться, как она вспомнила, что просто не мыс­ лит своей жизни без минеральной воды «Эвиан». Потом была зубная щетка, непро­ мокаемая шапочка для волос и женский дезодорант. Очутившись в квартире, она тут же нарекла ее холостяцкой берлогой. — Я хочу переодеться. У тебя нет какого-нибудь халатика? Халатик был, и причем не один. Но девочка с таким низким стартом могла закатить сцену ревности. — В ванной — шкафчик. В шкафчике — хоккейные майки. Они длинные и просторные, как халаты. Новые — на нижней полке. Можешь выбрать любую. Я просто не сомневался, что она выберет майку в крупную сетку. Под черной материей хорошо просматривались белоснежные трусики. Лифчик она сняла. 42