Сибирские огни, № 8, 2010

(16), ищут классного дядьку для совместного отдыха». Тин-экстрим. Жертвы ин­ цеста. Неблагополучные семьи, матери-алкоголички, извращенцы-отчимы... «Профессиональная сваха. Обширный банк данных. Надежда. Тел: 9 567...» Слово «обширный» отталкивало. Оно ассоциируется с инфарктом. Но я позвонил. На следующий день мы встретились в кафе «Ингар». Женщина лет пятидеся­ ти. Опрятная, умная, морщинистая. В глазах — искреннее желание помочь и зара­ ботать. Сказала, что мне повезло. Банк данных не потребуется. Ее подруга восемь лет назад уехала из Риги в Москву. У нее красавица и умница дочка. Показала фото­ графию. От изображения пахло фетуччи и вареными креветками. Поднимающаяся в гору улочка итальянского городка. Змейки дикого винограда на вековых стенах. Трепещущие на ветру простыни, камлоты, ситцевые ночнушки и майки «Ювенту- са». Стилизованная под старину вывеска «Trattoria». И внеземной красоты девушка. Длинные пепельные волосы, милая улыбка. Голубой джинсовый сарафан, подчер­ кивающий бронзу загара и линии точеной фигурки. В нежных руках — букет поле­ вых цветов. Мне захотелось в Италию. Нет, мне захотелось к этой девушке. Она ласко­ вая, нежная, добрая. Она родит моему папе внуков, о которых он мечтает. А мама перестанет заранее жалеть моих будущих детей. Мы сошлись на цене и на том, что я влюбился. Надежда отвлеклась. В кафе зашел средних лет мужчина. Взгляд пожилого сен­ бернара, нервные движения. Костюм, застегнутый на все пуговицы, и туго зашнуро­ ванные туфли. Таких жизнь не бьет. Таких она, застегивая на все пуговицы, избивает. Она их интровертирует. Сваха извинилась и сказала, что это еще один клиент. То есть мой коллега. Стало не по себе. Неужели мы похожи своей безысходностью? Я расплатился за услуги и записал телефон Анжелы. Вечером позвонил в Мос­ кву. На другом конце провода раздался чарующий голос: — Добрый вечер, Миша. Очень рада вас слышать. Тетя Надя предупредила о вашем звонке... Я звонил ей каждый день. Выслал фото по Интернету. Анжела осталась доволь­ на. Нежно мурлыкала в трубку, как невыносимо тяжко учиться в МГИМО. Боготво­ рила классику всех жанров, рассуждала о любви. Я перестал сомневаться в том, что это моя судьба, и обрадовался, когда она согласилась приехать в Ригу. Я спрятал альбомы с фотографиями своих пассий. Навел дома идеальный порядок. Суббот­ ним утром купил огромный букет кремовых роз и помчался на вокзал. По дороге заехал за Надеждой. Она заметно нервничала. Попросила закурить. В жизни Анжела оказалась еще интереснее. Наверняка ей не давали проходу маститые режиссеры и начинающие художники, предлагая работу натурщицы. На букет и мою радость девушка отреагировала вяло. Бессонная ночь: таможня, сосед по СВ храпел. Я открыл переднюю дверцу машины. Жестом предложил сесть. — Я не сажусь на переднее сиденье, когда не уверена в водителе, — сказано было с вызовом. — Анжелочка, Миша прекрасно водит машину. Тебе абсолютно нечего боять­ ся, котенок, — Надежда пыталась сгладить моральный ухаб. — Нет, нет... Я не изменяю своим принципам. Миша, давайте договоримся так. Вы отвезете меня к тете Наде, я приму душ, отдохну с дороги, и к вечеру мы выберемся в город. А сейчас я все же сяду на заднее сиденье. Посмотрю, как вы водите. Нахальный дебют. В телефонной трубке жила совсем другая Анжела. Неужели, как и у всех москвичей, синдром исключительности? Надменный взгляд, повелитель­ ные тона в голосе. Может, сразу поставить на место? Может, сказать: «Если ты еще раз, сучка, со мной таким тоном заговоришь, я тебе холку сверну!» — грубо, да и не умею я так с женщинами. «Анжелочка, не разговаривай, пожалуйста, больше со мной таким тоном...» — это уже попрошайничество, женщины такого не любят; когда их о чем-то просишь, они упиваются и становятся еще наглее. Снежане я носил в постель кофе с тостами. Первое время она улыбалась. Гово­ рила, что я мусюсик и котюсик. Я сдерживал рвотные позывы, но картинно благода­ рил. Потом стала реагировать как на лакея. А в финале вообще заявила, что я не МИХАИЛ ШАХНАЗАРОВ ВИРТУАЛЬНЫЙ ОРГАЗМ