Сибирские огни, № 8, 2010

МИХАИЛ ШАХНАЗАРОВ Ж ) ВИРТУАЛЬНЫЙ ОРГАЗМ Валдис с Гришей все чаще закусывали водку сигаретами, и я начал бояться, что Григорий воспылает к старикану далеко не сыновней любовью. Через день меня выписали и сказали, чтобы в конце недели я показался врачу. Доктор сказал общие фразы о режиме, минимуме сигарет и посоветовал пить антидепрессанты. Я загля­ нул в свою бывшую палату, тепло попрощался с отставным полковником, который лежал на соседней койке, и решил зайти в палату' к Грише с Валдисом. Койки были пусты. — Сестра, а где Валдис с Гришей? — Гриша курит в сквере, а Валдиса еще вчера увезли... Д Е Р ЕН И К С Неон медленно скользит по заснеженным холмам открыточных пейзажей. Местечко называют «польской Швейцарией». Летом все в зелени. Осенью пригорки укрыты багряно-желтым гобеленом. Именно осенью у меня появляется желание купить здесь небольшой домик. Закурив, медленно отпиваю из никелированной фляжки. Роберту это не нравится. Снова не повезло со жребием. Перед каждой поез­ дкой мы подбрасываем монетку. Вне зависимости от того, на чьей машине отпра­ вимся в путь. Угадавший ведет авто до Белостока, или как говорят поляки— Блясто- ка. Менее удачливый садится за руль по отъезду в Ригу. В Белостоке расположены холодильники Януша. Гигантские свиные мавзолеи. Латыши давно распродали всех породистых свиней. Через несколько лет принялись закупать мясо в Германии и Польше. Пересекая границу Латвии, туши глубокой заморозки тут же становились контрабандой в особо крупных размерах. Фуры выйдут из Польши через пять дней. А через шесть часов наступит Новый год. Я еще раз поднес к губам узкое горлышко фляги. Роберт увеличил скорость. Нервничает... Хороший знак. Роберт становится менее разговорчивым. А для меня настоящее счастье не слышать голос Роберта. Как для него— не слышать мой голос. Он считает меня позором нации. Не знаю язык, игнорирую хаш. И не развожусь, чтобы жениться на армянской девушке. Хотя сам Роберт взял в жены девушку из белорусской деревни. И он не устает повторять, как хорошо она знает свое место в доме. Роберт тоже из деревенских. А говорит, что коренной ереванец. На этих словах буква «р» в его исполнении сильно тарахтит. Сильнее, чем у говорящих попугаев. С Робертом меня познакомили. Сказали: есть земляк с отлаженным бизнесом. Земляку не хватало оборотных средств и надежного прикрытия. У меня были деньги, два на корню продавшихся мента в чине. А еще — полное отсутствие желания пла­ тить налоги. Но то, что наш союз с Робертом не будет долгим, стало ясно при первой встрече. Глубокие погружения мизинца в волосатые ноздри заставили морщиться. А уверения в том, что настоящую любовь я познаю благодаря гродненским прости­ туткам, которыми кишит Белосток (он так и сказал— «кишит»), окончательно убеди­ ли меня в нежелании Роберта хотя бы казаться чуточку интеллигентнее. Но мы уда­ рили по рукам и налоговой системе республики. Когда до польско-литовской границы оставались считанные километры, фары выхватили силуэт автоматчика. Он стоял рядом с небольшим автобусом. Взмах све­ тящегося жезла заставил Роберта билингвально матернуться: — Кунем ворот! Это еще что задолбоеб? — Польский Дед Мороз. Гжегож Пшебздецки, б-дь!Ждет тебя со свинцовыми фляками. Боковое стекло медленно сползло вниз. Отдав честь, польский воин наклонился. Обшарив глазами салон, выпалил: — Гасница ест, пан? — Была, — отвечаю. — В Блястоке. Гасница «Кристалл». Вернее, это... отель «Кристалл». — Нье, пан. Гасница, гасница! — повысил голос военный. — Да я-то понял, что гасница. Не видите, пан, домой едем. А гасница осталась в Блястоке. Сзади гасница «Кристалл» осталась, — указал я ладонью за спину.