Сибирские огни, № 8, 2010

ко всегда и везде неизменно стояли передо мной одни и те же вопросы, вызывавшие во мне неподдельный интерес: “А что будет зав­ тра? Что изменится? Что потом?..” И забы­ лась обида на украденные из жизни десять лет. Снова новая жизнь, удивительная, непоз­ нанная». Конечно, обида не забылась. Борис Ни­ колаевич всегда помнил поименно своих обидчиков («сраловодов», как он их назы­ вал), которые преследовали ею и в заключе­ нии, и в годы после освобождения, когда, вплоть до 1958 года, была, по его словам, «свобода хуже неволи». Города: Горький, Темиртау, Караганда, Зуевка (Донбасс), Тро­ ицк, Челябинск — стали производственны­ ми этапами инженера-самородка Бориса Христенко. Практически любое производ­ ство (разбитое, расхлябанное) он превращал в образцово-показательное. Но завистники и стукачи-кадровики все равно мешали жить. Не зря на малых предприятиях обходи­ лись отделами кадров, на больших — созда­ вали первые отделы. «Я, по мнению отдела кадров ЗЛМЗ, очень подходил на роль рези­ дента: грамотнее иного инженера, предан производству, даже спит в цехе, выправил дела КСЦ, зарабатывает авторитет, лишнего не болтает, а главное — без документов и с подозрительным паспортом. А потом: как это в цехе на сто девяносто человек, где со­ рок четыре коммуниста, не нашли началь­ ника, а все возглавляет бывший зэк? Явный непорядок. Мало ли, что за него директор. Директора тоже можно на место поставить!.. И нашлись коммунисты, которые, демонст­ рируя преданность КПСС и свою бдитель­ ность, на одном из партсобраний так и по­ ставили этот вопрос... Уходил я с гадким чув­ ством раздавленности. Не знал, что еще мно­ го лет меня будут преследовать на всех пред­ приятиях, куда бы я ни поступил. Десять лет в лагере я вспоминал, как счастливую жизнь, где все было определено и настроено. Колю­ чая проволока, лай овчарок, дикость каждо­ го, кто был при погонах, и готовая пайка хле­ ба с утра тебе гарантированы. А больше ни­ каких забот. Какой это лагерь? Это — свобо­ да. А неопределенность твоего положения, унижение, несправедливость, ежедневная забота о хлебе, о семье, о ребенке! Какая это свобода? Это — каторга. После лагеря мне досталось еще десять лет каторги. Вот такая жизнь. С восемнадцати до двадцати восьми лет — тюрьма, лагерь, судилище и “высшая мера”, а с двадцати восьми до тридцати вось­ ми -— значительно бсшее жестокая, мораль­ но и психологически, каторга... Первый раз я вздохнул полной грудью в 1958 году, когда по­ лучил справку о реабилитации, восстановле­ нии человеческого достоинства в связи с тем, что “постановление от 5 октября 1938 года (приговор “тройки”) отменено и дело прекра­ щено”. А через несколько дней получил но­ вый нормальный чистый паспорт», — испо­ ведовался о пережитом Борис Николаевич. Он обрел свое счастье, встретив в Тро­ ицке Людмилу Никитичну Русину, с которой «пришел покой в мою мятежную душу, жизнь приобрела смысл. В 1957 году у нас родился сын Виктор. В это имя мы вложили большой смысл. Виктория — это Победа. Победа над обстоятельствами, когда они все против вас. Победа над людьми, пророчащими вам гибель и делающими все, чтобы ее ускорить. Победа над собой, когда наступает кризис, силы ос­ тавляют тебя и хочется уйти из этой жизни. Сын — это здорово. Не прервется родовая линия Христенков, едва не погасшая в пламе­ ни смутного времени на Руси... Правительство приняло мудрое решение: восстановило права невинно осужденных в 1937 году и реабили­ тировало всех живых и умерших (посмертно). Для тех, кто уцелел в этом буреломе, начина­ лась новая жизнь». Этими словами Борис Николаевич Хри­ стенко завершает свой литературный труд, которым призывает читателя сохранять веру в себя. Она «многократно увеличит силу ва­ шего духа... С верой придет надежда... По­ доспеет светлое чувство настоящей любви... Вера — надежда — любовь, могучая связка вечных слов. Жизнь держится на них. Об этом книга, которую вы держите в руках», — пи­ шет он в предисловии. Прочитав книгу (ил­ люстрированная художником Владимиром Фомичевым, она включает в себя также фо­ тографии и документы из домашнего архи­ ва автора), мы убеждаемся в правоте этого утверждения. Алексей КАЗАКОВ