Сибирские огни, № 8, 2010

клицал, прочитав либретто «Ермака», что «здесь все поется». Поэма действительно пронизана песенным началом. Более того, почти как в древнегреческих трагедиях, на правах живого действующего лица здесь уча­ ствует хор. Во многом в фольклорных, сказовых традициях написано и самое крупное про­ изведение Пухначева — поэма-трилогия «Сказ о Васюганье» (1969). Да иначе, навер­ ное, и быть не могло, поскольку сама идея его создания возникла в процессе общения Василия Михайловича с русской песенни­ цей и сказительницей из Васюганья Пела­ геей Романовной Ереминой. «Сама история рода Ереминых была былинной, суровой и поэтичной, — пишет в книге “Мне дове­ лось.. .” Пухначев. — Предок-старообрядец, храня старую веру, бежал от никонианцев в Васюганье, в скиты. А сын Пелагеи Рома­ новны Павел Филиппович Еремин в наши дни был начальником Томского областного управления культуры». Эти сведения из ис­ тории рода Ереминых послужили сюжетной основой поэмы-трилогии «Сказ о Васюга­ нье». Свое эпическое полотно автор посвя­ тил Ереминой. К ней он обращается в зачи­ не поэмы: Расскажи, Пелагея Романовна, Все, что сердцем хранила в памяти, Спой, чтоб жизнь в былом встала заново В песнях-сказках из снежной замяти. В целом же трилогия представляет со­ бой стилизованное под народный язык по­ этическое повествование о роде старовера Еремея, что «с ермаковых времен начинает­ ся», охватывающее по времени несколько веков нашей истории. Последняя часть по­ эмы описывает уже «Новосибирск поры военной», Сибирь научных поисков, време­ ни, «когда свершил полет Гагарин». Сибирь, собственно, и есть центральный герой «Ска­ за о Васюганье», объединяющий судьбы раз­ ных людей, населяющих поэму. Произведе­ ние характерно поэтикой крупных обобще­ ний, свойственных народному творчеству, сказовой интонацией, вполне отвечающей заявленному названию. «Сказ о Васюганье» был тепло встре­ чен читателями. А несколько позже, когда Всесоюзное радио осуществило по нему ра­ диопостановку, — и слушателями. В 1970-е годы Пухначев создает еще одну историческую поэму — «Ильичево поле», посвященную организации в 1918 году на Алтае питерскими рабочими сельс­ кохозяйственной коммуны «Зори Октября». Однако подобного предыдущим успеха она не имела. Пухначев был человеком очень под­ вижным, темпераментным, натурой непо­ седливой. Слова известной песни «старость меня дома не застанет: я — в дороге, я — в пути» как раз про него. Исколесив родную страну вдоль и поперек, побывав в самых различных ее уголках, он и за рубежом был нередким гостем. В качестве полпреда си­ бирской культуры приезжал в ГДР, Фран­ цию, Италию, Болгарию и другие государ­ ства Европы. С другой стороны, произве­ дения Пухначева не раз издавались за рубе­ жом и переведены на многие языки наро­ дов Советского Союза. В 1964 году Новосибирск посетил пер­ вый секретарь компартии ГДР Вальтер Уль­ брихт. В числе подаренных ему сибирских сувениров была и пластинка с песнями Пух­ начева, которую Василий Михайлович лич­ но вручил высокому гостю. ...14 октября 1982 года Новосибирск прощался с поэтом Пухначевым. Он прожил 72 года, вместившие в себя целую эпоху, от­ меченную бурными социальными процес­ сами. Ей он посвятил свои стихи и песни, ее воспел в эпических произведениях. Творческую судьбу Пухначева можно назвать вполне счастливой. Правда, далеко не все, что он написал, равноценно (как, впрочем, и у любого другого поэта). Значи­ тельная часть его произведений несет на себе ощутимый идеологический налет. Но для убежденного коммуниста, много лет жизни отдавшего советской политработе, это объяснимо и достаточно естественно. Встре­ чаются в произведениях Пухначева и декла­ ративность, и определенная примитивность формы, и повторение общеизвестных моти­ вов, и другие недостатки. Но ведь правильно говорят, что твор­ чество художника надо оценивать по его вершинам, а не слабостям, которые со вре­ менем сами собой уйдут в небытие. У Ва­ силия Михайловича Пухначева такие вер­ шины, безусловно, есть, и они еще долго будут привлекать чистым снегом своей поэзии.