Сибирские огни, № 8, 2010

ОЧЕРК И ПУБЛИЦИСТИКА Владимир БЕРЯЗЕВ ИБО НАШЕ НЕБО НЕ МОГИЛА О поэзии Кублановского Не так давно в одном из писем Кублановский процитировал Александра Сап- ровского: Я из страны, где всё иначе, Где каждый занят не собой, Но вместе все верны задаче Разделаться с родной землёй. Эта нота, идущая чуть ли не от призвания варягов на Русь, мол, земля наша велика и обильна, но наряда (порядка) нет, — нота эта присуща не только поэзии Кублановского и в целом поколению, которому он принадлежит, этими настроения­ ми страдает и большая русская проза конца XX века, и, шире, культурная русская мысль переломного и постсоветского времени. Однако если Рюрика призывали для утверждения вертикали власти, для усмирения хаоса и утишения распрей, то нынеш­ ние художники и мыслители хотели бы изгнания варягов. Я не беру в расчёт либеральную публику, которая давно не числит себя по ведомству России. Книга Юрия Кублановского «Перекличка» заставляет меня высказаться на от­ крытой волне, без экивоков и реверансов в ту или другую сторону. А стороны в данном случае — это европейско-бродская и почвенно-патриотическая поэзия на­ стоящего периода, ни к той, ни к другой Кублановского впрямую отнести нельзя. «Актуальную поэзию», это странное новомодное поветрие, я в целом не рассматри­ ваю как явление художественное и здесь не учитываю. «Перекличка» — несомненное событие. Книга утверждает живое бытие нашей поэзии и языка. Признаюсь, в какой-то момент моё отношение к поэзии Кублановского стало критичным, я испытал пресыщенность и некое чувство протеста, стихи его перио­ да завершения, как он сам любит выражаться, «великой криминальной револю­ ции» казались мне или чересчур публицистичными, или залакированными до эта­ лонного блеска, слишком совершенными, перешлифованными, то есть такими, из которых улетучился живой дух, который таится пусть в чутошной, но милой непра­ вильности. Однако — время есть таинственная стихия, которая совершает с нашими худо­ жествами загадочные превращения, может обратить всё в прах, уксус, холодные угли, а может сделать драгоценным вином (Цветаева), резной дивно пластичной геммой (Бунин), старым, но грозным оружьем (Маяковский). Как вам угодно, но прежние стихи Кублановского только набираются силы, они аккумулируют в себе последние десятилетия с трагедией крушения русско-византийской империи. Но...