Сибирские огни, № 8, 2010

АНДРЕЙ БРОННИКОВ КНИГА Перечитав рукопись, Бессонов выдвинул верхний ящик стола и достал оттуда суровую нитку и шило. Выровняв кипу листов, аккуратно зажал их струбциной в специальный станок и принялся старательно прошивать. Кудеяров должен был по­ явиться с минуты на минуту. Николай Харитонович сильно волновался: мнение Кудеярова много значило; причем такое волнение после написания произведения он испытывал впервые. Чтобы не оставаться наедине со своими мыслями, Николай Харитонович по­ шел на кухню приготовить кофе себе и ожидаемому другу. Погромыхав ящиками кухонного стола и прошуршав пакетом, Николай Харитонович водрузил наполнен­ ную турку на плиту и стал ждать заветного момента, когда ее содержимое наконец закипит. Заветный момент наступил под звуки дверного звонка. Бессонов стал нетер­ пеливо перебирать на месте ногами, пытаясь сделать выбор: бежать ли ему откры­ вать дверь либо дождаться полного завершения процесса приготовления кофе? Выб­ рал второе. К моменту, когда готовый кофе был разлит в маленькие фарфоровые чашечки, дверной звонок уже заливался непрерывной трелью. Шустро шаркая нога­ ми, Бессонов кинулся открывать дверь. — Ф-фу, напугал. А я думал, что с тобой что-то произошло,— это были первые слова Кудеярова, сказанные им вместо приветствия. Сделав шаг вперед, он догадли­ во произнес: — A-а, ты кофе готовил, оказывается! — Угу, — лаконично ответил другу Бессонов и так же шустро зашаркал обратно на кухню. Когда он внес чашки с кофе в свой кабинет, Кудеяров сидел в кресле, держа в руках только что сшитый Бессоновым отрывок романа. Тот, что был на прочтении, очевидно, лежал в кожаной папке Кудеярова. Николай Харитонович переставил ра­ бочее кресло напротив, поднес ему чашку с кофе и, прихлебнув из своей, стал выжи­ дательно смотреть на друга, по выражению лица пытаясь определить его мнение о прочитанном. Кудеяров же, понимая, чего от него ожидают, не торопясь, отпил гло­ ток из чашки и, приняв выражение лица медицинского светила, наконец сказал: — Ну-с, больной, что я вам могу сказать... — и, уже сам не выдержав, выпалил: — Коля, это гениально! Откуда это у тебя родилось? Прямо «Война и мир» двадцатого века. И эти фразы, военная лексика, терминология... Откуда это взялось?.. Кстати, что такое «двухсотый»? — «Двухсотый» — это погибший, а почему это слово, так я и сам не знаю. Как это... «этимология данного слова» мне не ведома. — Написано очень здорово! Только есть некоторые критические замечания, — начал было Кудеяров: — Короче говоря, Коля, ярко, емко, глубоко. Только... — Что «только»? — здесь взволнованный Бессонов попытался прервать его, но был остановлен жестом руки. Кудеяров продолжил: — Есть два «но», — и после паузы добавил: — Первое это то, что имеются некоторые моменты, ну... натянутые, что ли... Например, там у тебя смелый и от­ важные лейтенант Фефелов проявляет вдруг неожиданную трусость. Разве так мо­ жет быть? Мне кажется, что этот эпизод надо убрать или изменить. — Знаешь, Володя, — задумчиво взяв себя одной рукой за подбородок, начал отвечать Бессонов: — Самое удивительное, что после этого романа у меня самого психология и мышление стали как у фронтовика. Мне иногда кажется, что я сам прошел эту войну... Поэтому вот что я хочу сказать... Смелость это не талант и не врожденное качество, как у художника. Если он умеет рисовать, то умеет — это всегда. А смелость это иное. Это внутреннее состояние человека в данной конкрет­ ной ситуации, поддерживаемое волевыми качествами. Все трудности в армии, по­ рой искусственно создаваемые, имеют одну цель: воспитать волевые качества, а значит, и смелость тоже. Но бывают моменты, когда воля оказывается сломленной на