Сибирские огни, № 5, 2010

АНАТОЛИЙ ВЫБОРНОВ ШЁй ЗАМОРЫШ я жил, когда конфеты только на Новый год? Когда надо мной смеялись, что выти­ раю сопли рукавом? А рукавом потому, что на носовой платок денег не было. Как я жил, когда всем все на блюдечке, а мне на фигушке с грязным ногтем? — Разве кто-нибудь виноват в том, что так получилось? — Да никто, конечно же, не виноват, — Мишка демонстративно развел руки в стороны. — Только какого теперь хера вы ноете и жалуетесь, что вам кушать нече­ го? А нечего оттого, что привыкли, когда кормят с ложечки. А сами эту ложку и держать-то так и не научились. Привыкли, что гребаное государство вам, как поро­ дистым собачкам, выдаст косточку в нужный час, а иногда, по праздникам, и кусо­ чек мясца. Я заметил, что его глаза стали влажными, и он почти сорвался на крик. — А сами вырвать зубами у этого государства, которое клало на всех вас хер с прибором, не можете? Слабо? Конечно, слабо-о-о-о! Вас же, породистых щенков, с детства воспитывали, что нельзя брать пищу со стола, нельзя отбирать кусок у других, и спали вы на мягких подстилках, а не в грязном подвале или на грязном чердаке. Вам вытирали ваткой жопу перед сном и рассказывали правильные сказ­ ки. А я рос, как та дворняжка, которая знает, что если она не стырит у кого-то кусок мяса, то ляжет спать голодной. И, заметь, никто этого облезлого пса не учил жизни и не читал ему нужные сказки. Этот кобеленыш до всего доходил сам! Сам, ты понимаешь это, сам!.. Я попытался успокоить его, но он грубо оттолкнул меня в сторону. — Тыже сам рос с детства, зная, что пусть хоть кусок и не жирный, пусть даже косточка, но зато каждый день. Помнишь наш разговор на вокзале?.. Я помню, помню твои слова о том, что ты привык к стабильному заработку, пусть и неболь­ шому. Я же тебе, дурачку, предлагал еще тогда свалить из этой армии, которая пыталась сделать из тебя пушечное мясо, а когда этого сделать не удалось, то оно же смешало тебя и других, как ты, с дерьмом!.. А где у тебя семья?.. Нет семьи?.. Хорошо, сформулируем вопрос иначе: где любимая женщина, которая делает тебе котлеты, такие же вкусные, как когда-то делала твоя мама? Ай-яй-яй, и женщины нету? И правильно! Какая нормальная сучка будет жить с таким, как ты, кобелем, который может ей и ее щенкам приносить только косточку, да еще с задержкой в полгода? Так что тебе приходится пользоваться услугами болонок, которым ты ну­ жен только для того, чтобы удовлетворить похоть, когда у них течка... А ведь я тогда обиделся на тебя и очень сильно. — Это когда же? Мишка залпом выпил стакан водки. —А тогда, когда предложил тебе послать на хер армию и продолжить работать вместе. Ты же тогда кинул меня, понимаешь ты это, кинул, — он говорил уже на­ взрыд. — Только все начало налаживаться, как надо, только отработали четкую схе­ му, и вдруг— нате вам, Миша, картину маслом, породистый щенок не хочет связы­ ваться с дворняжкой без родословной. Ведь так, так оно было? Ничего не говоря, я встал и направился к выходу. Мишка уже просто кричал мне вслед: — Погоди, еще настанет время, когда у тебя не будет и половины той косточки, которуютебе кидают. Вот увидишь, настанет! И тогда уже я подумаю, кинуть ли тебе кусочек мяса по старой дружбе? — он перешел на пьяный истеричный хохот. Уже в дверях я обернулся и сказал: — Тебе не придется думать, просто потому, что мы больше никогда не встре­ тимся. * * * 1997 год был последним годом моей службы в армии. Я стоял и курил у входа в вагон на перроне Ленинградского вокзала. До отхода поезда оставалось еще 15 минут, и мы о чем-то беседовали с проводником.