Сибирские огни, № 5, 2010

АНАТОЛИЙ ВЫБОРНОВ Ш£й ЗАМОРЫШ идут в школу. А в школе я, как бы невзначай, хвастаюсь перед каждым из них по отдельности, что у меня есть то, чего нет у него. Они, захлебываясь слюнями и сопля­ ми, умоляют продать, и после пяти минут их уговоров я великодушно соглашаюсь продать этим придуркам. Но только уже по двойной цене. Им-то богатенькие роди­ тели выделяют в день по рублику на карманные расходы, а мне тетя Дуся — шиш с маслом и подзатыльник в придачу. Дошло до тебя, откуда у меня денюжка? От удивления я онемел. И даже сейчас, будучи взрослым, я никак не могу понять, как это все могло прийти в голову тринадцатилетнему ребенку. — Никому только не трепись,— угрожающим тоном сказал он. — Это я на купе себе собираю. Про поездку в купейном вагоне я слышал уже в сотый раз. * * * Мы окончили 8 -й класс и ушли на каникулы. Меня родители отправили на три месяца к бабушке в Киев. Прощаясь с Мишкой на чердаке, мы пообещали друг другу, что будем писать письма как можно чаще. Три месяца пролетели быстро, но я так и не получил ответа на несколько отправ­ ленных ему писем. На общешкольной линейке первого сентября Мишки не было. Поговаривали, что когда ему выдавали аттестат об окончании восьмилетней школы, то намекнули, что в девятый класс он сможет попасть, лишь перешагнув через трупы завуча и директора школы. Не оказалось его вечером и во дворе. Я поднялся в наше логово на чердак, но и там его не было. Прошелся по купе, так мы в последнее время стали называть это место. На столе лежал листок из школь­ ной тетради. Это была записка от Мишки. В ней он писал, что вынужден уехать в Тамбов, поскольку умерла мать и ему досталась двухкомнатная квартира. Но пообе­ щал, что обязательно вернется сюда года через два. Я присел и закурил. Почему-то мне стало очень тоскливо и одиноко. Ведь кро­ ме него у меня идрузей-то не было. Те, которые были раньше, после того, как я завел дружбу с Заморышем, как-то постепенно и незаметно отошли в сторону и общались со мной только в школе, и то от случая к случаю. А Мишка за эти три года стал мне как брат. Он ужинал у нас каждый день. Мама отдавала ему мою одежду, из которой я вырос, а ему она была впору, поскольку он был на голову меньше меня ростом. Это вызывало смешки в школе и во дворе, поскольку все знали, чьи вещи на Мишке. Но ни он, ни я не обращали на это никакого внимания. Нам было хорошо вдвоем. У нас был свой мир, свое купе, куда мы больше никого не хотели впускать. Я заплакал. Когда я уже собирался уходить домой, мне показалось, что в купе чего-то недо­ стает. Еще раз внимательно посмотрел и обнаружил, что на полу нет коврика, того самого смешного коврика с русалками, который Мишка подобрал на одной из по­ моек и который ему так нравился, что он, по его словам, дорожил им больше всего на свете. Коврик он считал своим талисманом... Я часто потом приходил на чердак покурить, вспомнить наши с Мишкой поси­ делки, просто помечтать, и мне от этого становилось как-то легче. И ждал его каждый день: а вдруг он уже решил в Тамбове свои дела и скоро вернется? Он же обещал, что не позднее двух лет. Прошло два года. Мишка не вернулся. * * * Я окончил школу, поступил в Военную академию. Вскоре появились новые друзья, девушки и просто хорошие знакомые. Но все равно, хоть теперь уже и не так часто, я вспоминал своего школьного друга.