Сибирские огни, № 5, 2010

БЛИНДАЖ Двадцать один ноль пять, довольно темновато. Что в этом блиндаже? — Сам чёрт не разберёт. Гранату бы туда. Да кончились гранаты. И старшина, кивнув, скомандовал: «Вперёд!» Дышала холодком угрюмая пещера, И я нырнул в неё, как в омут, с головой. (Четыре мужика— немецких офицера, И крохотный пацан— советский рядовой.) Я замер на момент, пытаясь присмотреться, Дал очередь на звук и снова кувырком. Вертелся в темноте среди вопящих немцев Злым шестнадцатилетним маленьким хорьком. И в этой пляске смерти, в автоматном гуле, Я инстинктивно краем слуха отмечал, Как чмокали во плоть вонзавшиеся пули, Как, умирая, кто-то «О, майн гот!» кричал. Всё стихло. Старшина с трофейной зажигалкой Вошел и огонёк поднял над головой, Высвечивая окровавленную свалку. И одного в углу, что был ещё живой, Зажав дыру в груди, смотрел тоскливым взглядом И широко открыл в беззвучном крике рот... Ударил я его по голове прикладом. За пережитый страх... За батю... За народ... Потом мне, как-то вдруг, так захотелось к маме, Что пусть меня простит отечество моё. Я пил из кружки спирт, стуча о край зубами, И слышал разговор сквозь полузабытьё: — Не надо, лейтенант, пусть парень отоспится. Я сам ему налил, он раньше-то не пил. Он в блиндаже сейчас... троих матёрых фрицев... И одного прикладом до смерти забил... Закончилась война, я, слава богу, выжил. Нет с западного фронта больше новостей. Я сам построил дом с резным коньком на крыше. И посадил свой сад. И вырастил детей. Я плакал от потерь и праздновал удачи, Но только до сих пор живёт в моей душе — В науке убивать поднаторевший мальчик, Стреляющий на шорох в тёмном блиндаже.