Сибирские огни, № 5, 2010

И, хоть была команда— только шагом, Не выдержал, рванул что было сил. Я мчался с истерической усмешкой, Ныряя в горы трупов головой. И вскакивал, и снова перебежкой, И удивлялся, что ещё живой. Стелился в поле недобитым волком, Петлял как заяц на сыром лугу, И все казалось — бестолку, без толку, И все казалось — нет, не добегу. Ну, а когда вдруг удалось ввалиться В чужой окоп отчаянным броском, Я первому попавшемуся фрицу В лицо ударил просто кулаком. Ударил изо всей мальчишьей силы. В тот майский день всем так хотелось жить! Меня как в лихорадке колотило В попытках «шмайсер» перезарядить. Я рвал рожок из чрева автомата И бормотал «твою мать!., твою мать!..» И, наконец, нажал на то что надо, Хоть и успел все ногти поломать. В тот миг, который вечностью казался, Направив ствол в испуганный оскал, Я, прохрипев: «Ну что, урод, дождался?!» — Нажал гашетку и не отпускал. Потом никак не мог остановиться — Всё по окопам как в кошмаре шёл. И в страхом перекошенные лица Стрелял, пока не раскалился ствол... Нам было не до Родины-Отчизны, Хоть это может даже и грешно, Там как-то было не до героизма, Который демонстрируют в кино. Там убивали, озверев от жути, Под майским солнцем в ясных небесах, Друг друга перепуганные люди, От ужаса седея на глазах. И, хоть мы с той высотки отступили, Мне этот бой запомнился навек. Весь полк наш орденами наградили. Всех выживших— семнадцать человек. Я, помня «нашу мощь огня и стали», Всё думал: «Как же так! Ну как же так!» Светло глядел на нас с портрета Сталин И улыбался ласково. Мудак.