Сибирские огни, № 5, 2010

И на платформу вполз состав, идущий на восток куда-то, Шел медленно и осторожно, как бы стараясь не греметь, В вагонах, в тех, что возят скот, стояли дети в полосатом, Так ужасающе худые, что жутко было посмотреть. Состав вздохнул и тихо встал, поскрипывая тормозами. В другое время я бы думал, что это зрения изъян — Скелетики в товарняках с пустыми темными глазами. Одни глаза. Сейчас такими рисуют инопланетян. Скупой военный разговор на полуслове прерывая, Мы замолчали. Всех вернее здесь подходило слово «шок». И наступила тишина на самом деле гробовая... Я как лунатик сел на рельсы и стал развязывать мешок. И вся стрелковая братва от онемения очнулась, Волна шинелей колыхнулась, для наших нет беды чужой, Солдаты, гравием хрустя, к вагонам шли и вверх тянулись, Протягивая этим детям всё, что имели за душой. Тушёнка, сахар, сухари, всё из потаек извлекалось, Трофейный шоколад, галеты, компот, трофейная халва, И мужики, в бою— зверьё, всё повидавшие, пытались, Сквозь неудержанные слёзы, найти поласковей слова. Сопровождавшие детей медсёстры-девушки примчали, Они метались вдоль состава, весь полк пытаясь вразумить, Отталкивая нас назад, они рыдали и кричали— Солдатики, остановитесь! Нельзя! Нельзя детей кормить! Пришедшие на тот перрон две местных тётки с узелками Упали разом на колени там, где стояли, в пыль и грязь, И, наклонившись до земли, и, заслонив лицо руками, Раскачиваясь, жутко выли, толи казнясь, толи молясь. Гнетущий хор людской беды звучал нелепо и нестройно, Народ не мог остановиться в порыве чувства своего. И только дети в полутьме стояли тихо и спокойно, И их глаза на бледных лицах не выражали ничего. До нас дошло — кормить нельзя! Мы всё сложили аккуратно На полках первого вагона, где был устроен лазарет. В последний раз я в те глаза взглянул, и стало мне понятно... В тот миг отчётливо и ясно я осознал — что бога нет!.. Война не ждёт, мы шли вперёд, наш мир нуждается в защите. Недалеко в моей колонне шел пожилой седой солдат И всё шептал: «Простите, деточки... Ох, деточки, простите...» Как будто он и правда в чём-то был перед ними виноват. РОКАДА Рокада, рокада, ремень автомата, Жара, нескончаемо длятся часы, Рокада— простой коридор для солдата, Дорога вдоль прифронтовой полосы. ЛЕОНИД СЕРЫЙ В ТЕМНОМ БЛИНДАЖЕ