Сибирские огни, № 5, 2010

торская карта, на которой происходят события повести (деревня, до­ мик Серафимки, шоссе, кустарник, траншеи перед холмом, разбитая пушка, блиндаж). В одном из писем к своему другу, талантливому критику Игорю Дед- кову, 20 декабря 1987 года В. Быков признается: «Выжив Алеся Адамовича, берутся за Виктора Коваленку, Светла­ ну Алексиевич, тихо обкладывают Быкова — чтобы лучше было взять. Считается, что режиссер всего этого Павлов (заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК КПБ. — А.П.), которого направляет Севрук (заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. — А.П.). Но не только они, конечно. В этой истории показали свою двойную душу некоторые наши общие знакомые. <...> А вообще работается скверно, начал и бросил новую повесть — не удовлетворяет». Так высказался В. Быков о повести «Блиндаж». А думал о ней — до последнего своего дня; в блокноте, куда вписывались дополнения к вос­ поминаниям «Долгая дорога домой», на отдельной странице рукою В. Быкова записано-напомнено, как обозначено на верстовом столбе твор­ ческих дорог: «Блиндаж (Серафимка)». Повесть «Блиндаж», которая задумывалась и писалась после «Ка­ рьера» перед «Облавой», обостренно-Быковская, типично-Быковская. Как типична для Беларуси вырисованная в тексте истребленная стали­ низмом и нацизмом деревенька Любаши родной Быкову Полотчины, как символический образ Серафимы Тарасевич, «темной» колхозницы, ко­ торая в год могла «выгнать» пятьсот двадцать трудодней и не иметь претензий за убитого единственного брата — учителя и «врага наро­ да». Человек в «неслыханном, исключительном» (В. Быков) положе­ нии — вот основной лейтмотив «Блиндажа». И главная героиня Сера­ фимка, и слепой после ранения капитан Хлебников, и дезертир немец Хольц, и «идейный» большевикДемидович, и сумасшедший еврей Нохем, и сын раскулаченного, «путаный человек», антисемит Кочан, и полицаи Пилипенки — поставлены в такие испытания, где между белым и чер­ ным нет границы. Сюрреалистическая коллизия для будничной жизни и будничная для военной собирает в тесном блиндаже героев повести. Все ждут спасе­ ния, а блиндаж превращается в Серафимин ковчег. Сама же повесть стала для В. Быкова, думается, своеобразным «творческим полигоном»: здесь испытывались новые идейно-тематические решения (сталинщина уподоблялась нацизму, высвечивалась обида репрессированных), нащу­ пывались стилевые находки будущих притчей (под одной крышей и за одним горшочком затирки — офицер-красноармеец, фашист, больше­ вик, полицай), филигранилось композиционное мастерство (сюжетное разветвление-«нанизывание» завершалось продуманной финальной раз­ вязкой). Филигранилось до последнего дня писателя, поскольку повесть так и осталась незавершенной. Незавершенной на бумаге. О фабуле развязки повести можно узнать из авторских записей и набросков, по которым и удалось «смонтировать» план заключитель­ ных глав (они в публикации подаются курсивом). Таким получился давний и неизвестный «блиндаж-ковчег» Василя Быкова. Только выживут в нем не все и не всё. И останутся Быковская правда, честь и боль, а также — внимательно перечитанная машино­ пись так и не сданной в печать повести... А л есь П АШ К Е В И Ч