Сибирские огни, № 5, 2010

ВАСИЛЬ БЫКОВ ¿Жй БЛИНДАЖ было, чужим выражением на белокуром лице. Уловив удивление Демидовича, Се- рафимка поспешила успокоить: — Ладно, ладно... Как-нибудь... «Ничего себе, как-нибудь», — подумал Демидович, который был уже не против дать отсюда задний ход, если б только мог. Но уже, видать, ему отсюда не выйти, он уже в западне — такие мысли прежде всего появились в его голове. Капитан между тем шевельнул упрямым подбородком, показывая куда-то в сторону. — Садись, Демидович, рассказывай. Где наши? Это немец-дезертир, не обра­ щай внимания. Закурить имеешь? — Не курю я ... — уныло выдавил из себя Демидович. — Не куришь? Жаль... А то у немца эти сигареты — что трава. Серафима! — кликнул капитан. — Ты не сможешь достать курева? Ну, махры там или самосада? — Табаку? Да где ж?.. Если б какой хоть ^мужчина где... — А ты постарайся. Без курева тут погибель... Так где фронт, не слыхать? — А кто ж его знает. Но не близко. Демидович поочередно переводил свой встревоженный взгляд то на капитана, то на немца в углу. Потом опустился под стеной у входа, закашлялся. Капитан вслу­ шался в его кашель и, когда тот немного утих, спросил: — Что, простудился? — Простудился, холера на него... — Да, надо было в избе полежать. — Полежал ночь. Да утром полицаи выкурили. — Полицаи? Уже и полицаи организовались? Вот сволочи! И откуда взялись? Свои? Пришлые? — А черт их знает, — сказал Демидович, украдкой поглядывая на немца. — Пилипенки, Пилипенки это, — поспешно вставила Серафимка. — Больше некому. Они — паскудные люди. Хлебников немного повернул голову в ее сторону. — Ты еще здесь, Серафима? Так позаботишься о куреве, а? — Ой, где ж, и не знаю. Ну, поищу... Так я, это, пойду. Ужин же вам надо. Она шагнула к выходу, и капитан еще раз напомнил: — Главное — курить. Они остались втроем, в блиндаже стало немного свободнее. В груди у Демидо­ вича снова захрипело, он попробовал откашляться, да где там, видно, забило все легкие. Кашляя, украдкой поглядывал на немца, который теперь внимательно разгля­ дывал его и, только он немного утих, спросил: — Пневмония? Что? всполошился Демидович. — Может быть. Если не хуже... — сказал он и тут же пожалел: нашел кому жаловаться на свою болезнь. Немец сидел под стеной, расставив колени, в перепачканных сапогах на ногах. На его широком ремне с белой блестящей пряжкой громоздилась большая черная кобура, наверное, с пистолетом, подумал Демидович. Черт знает, что творится, в какую ловушку его завела Серафима. А этот капитан? Неужто он не понимает всего ужаса положения? Нужно было бы спросить у него, поговорить, но Демидович все косился на немца — а вдруг тот понимает по-русски? Вскоре оно и получилось так, как он больше всего боялся: немец, когда кашель у него чуток унялся, выразительно обратился к нему: Пневмония немножко помогаль... Их... Я имель стрептоцид. Он вытянул из угла какую-то сумку, расстегнул ее, покопался там и достал бу­ мажку, из которой вылущил белую таблетку. — Браль!.. Унд васэр, один таблет. Почти со страхом в душе Демидович сидел напротив, не зная, как быть: взять или отказаться? И капитан, как будто почувствовал его нерешительность, сказал: Возьми! Не обманет. Мне вон глаза обработал, сразу гной течь перестал.