Сибирские огни, № 5, 2010

Гражданскую войну между Хабаровском и Владивостоком, должны были живо напом­ нить то, что сам видел и слышал от других, когда писал «Два мира» и «Щепку». Эти стро­ ки мог бы написать и он: «Пороли бычьими плетями без счета и избитые места поливали кипятком и посыпали солью. Протыкали шом­ полом мягкие части тела и заставляли съедать человеческие испражнения». И еще о «гнус­ ных манипуляциях» с собаками, «трупном за­ пахе» и «гноящихся частях тела с кишащими червями, выпивании собственной мочи»... Зазубрин, чувствуется, мог бы таким образом переписать всю эту кошмарную книжку. Это его тема, его материал, его ощущение Граж­ данской войны. Но пришлось остановиться — и так много выписок. Получилось больше предыдущей рецензии. Да и не рецензия выш­ ла, а реклама близкого по духу произведения. Закончил соответственно: «Говорить об этой книге нечего. Ее нужно прочесть каждому. Опубликование таких человеческих докумен­ тов необходимо приветствовать». Для второго номера «СО» выбрал две книги: сборник молодых писателей «Пере­ вал» и рассказы француза Пьера Ампа «Люди». Две книги — два «метода». Вновь о первой крайне общо: «Такое организован­ ное выступление нашего лит. Молодняка... Необходимо отметить и приветствовать» и т.д. Чтобы совсем уж не было «голо», выпи­ сал первый абзац предисловия «От редак­ ции», в которой главным был, конечно, Во- ронский. Который в «Красной нови» его так и не напечатал. Никогда. Ни отрывков из «Двух миров», ни «Щепки». Последнюю особо ждал (критик-редактор рукопись взял и даже гонорар заплатил, а дальше — ниче­ го!). Поэтому, наверное, смотрел на незна­ комых ему Вл. Ветрова, П. Дружинина, А. Поспелова, Н. Кауричева и др. — всего 29 прозаиков и поэтов! — со смешанным чув­ ством зависти и скепсиса. Стоит ли тратить время? На самом ли деле «можно с уверен­ ностью сказать», что сборник окажется «не менее значительным и качественно», как и количественно? Заверил на всякий случай, что откладывает «подробный разбор “Пере­ вала” до следующего номера» «СО». Поче­ му все же не поставил завершающую точку, как с «Таежными огоньками», а запятую? Наверное, уже тогда сам прикидывал себя в роли Воронского. С прозой, с писательством не вышло. Пора испытать свои «организатор­ ские способности» — об этом ему говорила еще в 1913 году А. Никифорова. Будут ив«СО» свои Ветровы, Дружинины, Поспеловы. Нет, лучше Пильняки, Замятины, Есенины, Во- ронские. Или Пьеры Ампы, о книге которого на­ писал восторженную рецензию, небывало большую для него. Непривычна была и по­ хвала, с которой начал текст: «Есть такие кни­ ги. Есть! Возьмешь и от корки до корки, не отрываясь». Непривычен и его «разбор кни­ ги с перечислением героев, их характерис­ тикой, комментариями». Яркий пример ре­ цензируемой книги, действительно прочи­ танной. Хотя выписки сделаны как-то не по порядку: о сенаторе Фреване и лорде Ротте- не говорится почти что в конце книги, о пи­ сателе Проспере и театральном критике Кар- ле-Альберте-Жорже, наоборот, в самом на­ чале книги. Затем вновь о лорде Роттене (ци­ тата), потом опять назад — к «мадам Шиш». Видимо, так хорошо изучил и запомнил кни­ гу, что мог свободно в ней ориентироваться, в зависимости от хода мысли. И вот мысль заключительная: «Необходимо сделать эту книгу широко известной нашим рабочим... Рабкоры могут по ней учиться, как писать о рабочем, как вообще нужно писать». Как могла эта довольно средняя книга произвести на Зазубрина такое сильное впе­ чатление? Может быть, потому, что сам уже обдумывал сценарий «фильмы», который бы смотрели «от корки до корки», где все было бы «просто и понятно и вместе с тем увлекательно»? Где были бы «живые», ин­ тересные люди. Зазубрин, наверное, спешил со сценарием, приостановив журнальные дела, отказавшись от рецензирования. Новое дело, новое искусство — кино! — вдохнов­ ляло, вливало силы, заставляло иначе, не толь­ ко «по-книжному», думать. Это «новое мышление» и заставило, ви­ димо, пожертвовать повестью, которую весь конец 1923— начало 1924 гг. так активно рек­ ламировали и «СО», и «Сов. Сибирь» и о ко­ торой мы ничего не знаем, кроме названия — «Скрепы». О ней и была осведомлена га­ зета «Советская Сибирь», сообщившая 22 июня 1924 г., что «сценарий создавался по повести Зазубрина “Скрепы”». Но дальше на­ чинаются противоречия и загадки: на следу­ ющем этапе «засъемок», как выражались тог­ да, сценарий пришлось переориентировать на роман «Два мира», так что потом стали гово­ рить, что «Красный газ» «снят по мотивам романа “Два мира”». Однако «соучастник» Зазубрина—режиссер Иван Калабухов утвер­ ждал совсем другое: «От романа ничего не осталось в ленте» («Красная нива», 1925, № 1). А что же осталось, если ни таинствен­ ные «Скрепы», ни «Два мира» не были ис­ пользованы? Ответ может быть только один: «филь­ ма» рождалась прямо на съемочной площад