Сибирские огни, № 5, 2010

железа вызывала у вогулов резкое неприя­ тие, антирусские настроения («Русский был вор, он крал железом, / Поп — крестом и сладкой речью»). Здесь — «проповедь» реа­ лизма, лукаво подменявшегося реализмом, «соответствующим здоровому оптимизму восприятия жизни», тому, которое отражает «действительность... не только, как она есть, но так, как она должна быть... действитель­ ность в ее поступательном движении и раз­ витии». Т.е. будущий соцреализм. Эпос-миф о богатырях и эпический миф соцреализма. Сопоставление достаточно прозрачное. Но пока еще оставались целых десять лет надежд на подлинно сибирскую литера­ туру в подлинно сибирском журнале, не чуж­ дом «пестряди». Где за анализом вогульско­ го эпоса шел, например, очерк Георгия Вят- кина «Бабий прокурор». Еще один перебеж­ чик из колчаковского лагеря. Самый, может быть, колчаковский. Которому и за восем­ надцать последующих лет жизни так и не уда­ лось полностью «перебежать» на «красную» сторону. Несмотря на «советские» расска­ зы, стихи, очерки, книги. Здесь зарисовки женских страданий, скорее всего, напомни­ ли Зазубрину его «Общежитие»: первая же глава «Бабьего прокурора» называлась «Комната № 23». Тот же зазубринский стиль коротких перечислительно констатирующих предложений: «Штат 3 человека: заведую­ щая, ее помощница — женщина врач и сек­ ретарь — тоже женщина... Рядом, за дере­ вянной перегородкой, женотдел 2-го Омско­ го райкома РКП... Комната женских слез и женского освобождения... В эти часы ба­ рышня-секретарь привычно и деловито ре­ гистрирует. Каждый день пишет одни и те же простые и грубые слова, к которым здесь привыкли: “— Бросил. / Избил. / Выгнал с ребенком на улицу”». Вослед главе — знако­ мый сюжет, знакомый диагноз: «Муж болен сифилисом и все же требует, чтобы жена с ним жила». Простые имена, горькие исто­ рии, «дела юридические», «дела абортные» и проч. Много сходного. Только Вяткин, учи­ тывая опыт «Общежития», присовокупляет к своей хронике безрадостных семей-«обще- житий» как будто бы оптимистический ко­ нец — весть о существовании и благополуч­ ном функционировании Дома матери и ре­ бенка в Омске. Вера в то, что «советская женская весна» неотвратима, несмотря на равнодушие ответработников и грошовое финансирование, пожалуй, чрезмерна: «На страже... будущего стоит рабоче-крестьян­ ская власть, ревнивая охранительница мате­ ринства и младенчества. / — Мировой ба­ бий прокурор» Красиво, эффектно, «весенне». Как все­ гда у Вяткина. Но он, Зазубрин, такого счас­ тливого финала к своему «Общежитию» не написал бы. К «Бледной правде» смог, а к «Общежитию» — нет. Не говоря уж о «Щеп­ ке», конца которой не видно. 2. Бумага изМосквы. Кино. Обо всем этом думал, наверное, вспо­ миная текущие литературные дела Зазубрин ранним утром апреля, спеша на работу в редакцию. Литературные дела, главным об­ разом произведения и тексты, конечно, за­ нимали все его сознание. Он ведь к этому стремился, для этого жил. Для этого пере­ нес месяцы и годы сызранской тюрьмы, опыт двойной жизни в жандармской охран­ ке — разве не для этого, не для литературы? Пусть попробует кто-нибудь сказать, что это не так! Так скажут только те в Питере, те, кто дал такой скверный подзаголовок мест­ ному переизданию «Двух миров» — «Ис­ поведь белого офицера». Да не исповедь это и не белого офицера, которым внутрен­ не никогда не был. Для литературы, для бу­ дущих поколений — был. И только! Канская жизнь — семья, партработа, газетные зара­ ботки — все это как-то отяжелило, призем­ лило. Но здесь, в Новониколаевске, все это легло на обе чаши весов: семья, заработок, жилье — на одной и литература на другой, главной. Не напомнила бы вот только о себе ис­ тория с «Общежитием». Говорят, будет бума­ га из Москвы. Влетит, видно, как следует. Пусть. Лишь бы дали работать. Сейчас вот Итин уговорил на «Библиографию». Обещал подбросить книжки на рецензирование. Да и второй номер пора собирать. Зазубрин стремительно шел по улице, предстоял интересный, полный забот день. Настроение поднимала весна и самый опти­ мистичный месяц — рушитель снега апрель. Замечал ли Зазубрин, полный литературно- книжно-журнальных мыслей, Новоникола- евск, свою новую родину? А не заметить было нельзя: город показывал норов буду­ щего мегаполиса, строил этажи, менял дере­ во на кирпич. Но он суетился, будто опазды­ вая на поезд. «Строительная горячка» 1923 года «в частно-хозяйственном строительстве создала бессистемность, скученность пост­ роек на маломерных “карликовых усадь­ бах”», — писал справочник «Весь Новони- колаевск», поделивший пополам 1924 и 1925 годы. И как было ей не возникнуть, если лю­ дей в городке насчитывалось явно больше