Сибирские огни, № 5, 2010

«без пятнышка, как бархат небосклона». Непос­ редственным образом к героям стихов Г. Су­ ворова и самому поэту могли быть отне­ сены слова «о людях, что ушли не долюбив, не докурив последней папиросы». Любовное чувство в суворовской лири­ ке живет вопреки жестокостям войны, как высокое эмоциональное противостояние ее разрушающей силе, как еще одна победа, одержанная человеческим духом. Именно так прочитывается цикл «Во имя любви». Такое звучание суворовских стихов о люб­ ви, содержательно сближало их с тем луч­ шим, что было сказано на эту тему поэтами военных лет и с такой гениальной простотой выпелось в ставших народными песнях Ми­ хаила Исаковского: «И каждый знал: дорога к ней идет через воину». Любовь и высокое сознание воинского долга, перед которым должно отступить личное, столкнулись в сло­ ве «Ухожу» — так названо стихотворение, написанное незадолго до гибели. * * * Бойцы Ленинградского фронта, где имя Г. Суворова было почти легендарным, не просто переписывали и передавали друг дру­ гу стихи еще неизвестного поэта, как вспо­ минает Н. Тихонов, но при этом непремен­ но сообщали, что он «молодой и храбрый, и стоит своего имени», что «младший лейте­ нант Георгий Суворов уже отличился в боях и сам хорош собой», что «он сражался, как лев, вернее, как сибиряк»16. Солдаты безо­ шибочно чувствовали духовное и нравствен­ ное соответствие стоящего за строками су­ воровских стихов характера тому правому делу, за которое наш народ вступил в смер­ тельную схватку с фашизмом. «А солдата на мякине не проведешь, он сразу видел, с кем имеет дело, и доверие к Суворову было пол­ ное»17, — такое замечание делает С. Наров­ чатов в рассказе о выступлении поэта со сво­ ими стихами на передовой. Военная биография и репутация поэта сообщали особую убедительность и его сти­ хам, носящим открыто агитационный харак­ тер. Автор «Слова солдата» активно исполь­ зовал формы призыва, клятвы, агитки, столь типичные для поэзии Великой Отечествен­ ной войны, особенно для первого ее года. Как 16 Тихонов Н. Сибиряк на Неве. В кн.: Двой­ ная радуга, с. 344. 17 Наровчатов С. Поэт на фронте. Глава из вос­ поминаний: Мы входим в жизнь. // Знамя, 1975, с. 204. воинская присяга воспринимаются, к приме­ ру, строки стихотворения «Тропа войны»: Я слово дал идти тропой сражений, Платя ценою крови и лишений За каждый шаг. Да, я на все готов. <...> Я не покину своего окопа. Нет, не сверну с крутой тропы войны. Заключительные строки, где звучит ли­ рическая тема малой Родины, — мужествен­ ное обязательство прошедшего гражданс­ кую закалку человека жить и в мирных усло­ виях в соответствии с теми нравственными критериями, которые утвердила суровая фронтовая юность: Я вновь вернусь к моим таежным тропам И выберу труднейшую из них. Мобилизующий накал подобных су­ воровских строк особенно ощутим, когда они становятся в стихотворении начальны­ ми или — как в только приведенном отрыв­ ке — завершающими. Острая злободнев­ ность публицистической мысли, мужествен­ ная интонация, лозунговая четкость форму­ лировок вызывали подъем нравственных сил читателя-солдата, к которому они были об­ ращены. Стихи Г. Суворова — часто внешне скупая и внутренне страстная информация, где нет ни единого лишнего слова: Мы штурмовали стены городов Ценой нечеловеческих усилий... Целуют землю русские уста, Отбитую ценой солдатской крови. («Вперед, на Запад!») Строгость, четкость, немногословность стиха в представлении поэта диктуются са­ мим характером военного времени, когда «над злою смертью встало слово». Утвержденное как девиз суровой логи­ кой войны лаконичное слово «месть» кажет­ ся автору «Слова солдата» наиболее опре­ деляющим стиль и ритм современного сти­ ха. Однако одновременно у поэта возникает потребность оправдать свою немногослов­ ность, раскрыть «молчанья глубину», тая­ щую в себе сложную гамму переживаний: и «память о светлом былом», и «боль за доро­ гую нам страну», и «вздох о голубом рас­ свете», и испепеляющую ненависть к врагу. Необходимо верить: ...Поймут, услышав, как за нас ответят Орудия, винтовки, сталь и медь, Сурово выговаривая: — Месть! («Месть!»)