Сибирские огни, № 5, 2010

това «Письмо Георгию Суворову», относяще­ муся к 1942 году, есть строчки, точно опре­ деляющие основу сложившихся отношений: Мы ставим саблю вровень с песней, А песню ты сумел найти. Когда читаешь эти давние стихи или лю­ бовно написанную тем же С. Наровчатовым главу о Георгии Суворове в мемуарах «Мы входим в жизнь»; когда перечитываешь по- отцовски тревожно-нежные воспоминания о погибшем поэте Николая Тихонова, где то и дело встречаются признания: «Я всегда думал о Суворове. Мне так хотелось, чтобы ему было хорошо в жизни, чтобы он дожил до победы»; или: «Мне было радостно ду­ мать, что где-то, в блиндаже при коптилке этот сибиряк на Неве пишет стихи»10, — откры­ ваешь для себя, так сказать, из первоисточ­ ника святую красоту фронтового братства. И невольно думается: судьба этими встреча­ ми и дружбой словно хотела вознаградить поэта на его недолгом жизненном пути за годы сиротства и материальных лишений, за недополученное в срок образование. Извес­ тно от сестер и врачей госпиталя, где скон­ чался тяжело изувеченный осколками сна­ рядов поэт-воин Георгий Суворов, что в тя­ желом забытье перед смертью он повторял имя Николая Тихонова... В трагические дни ленинградской бло­ кады Н. Тихонов стал для молодого поэта образцом гражданского поведения и лите­ ратурным учителем. И хотя существует мне­ ние, что «тихоновский стиль мало чем отпе­ чатался в стихах Суворова» (С. Наровчатов), общее, несомненно, ощущается прежде все­ го в самой нравственной атмосфере их ли­ рики, в живущей в стихах обоих поэтов идее воинской ответственности, благородной про­ стоте солдатской дисциплины их героев, сдер­ жанности и строгости психологического ри­ сунка, лаконизме и энергии стиха. Суворов в стихотворении, посвященном Н. Тихонову, признавался в воодушевляющем влиянии на него поэзии большого мастера: Я снова пьян и юностью богат. Не оторвать мне губ от пьяной «Браги». Я пью огонь, живой огонь отваги И пробую клинок. Я вновь солдат. Находясь с августа 1942 года на Ленин­ градском фронте, Г. Суворов публикует на страницах дивизионной газеты много стихов, очерков, заметок. Он печатается в журналах «Ленинград» и «Звезда», в сибирской пери­ одике, готовит к изданию первую книгу сти­ хов, которую ему не суждено было увидеть. Его работоспособность в таких трудных ус­ ловиях поистине поражает. В письмах Геор­ гия в Новосибирск находим обилие сведе­ ний о доработке уже отосланных для публи­ кации в сибирские альманахи стихов, циклов, поэм и просьб непременно учесть сделанную правку. А письма этой поры к сестре Тамаре пестрят сообщениями о предстоящих пере­ дачах по радио, о новых публикациях в жур­ налах и альманахах, о работе над книгой. И все это — вперемешку с сообщениями о горячих боях, об успешном наступлении, о представлении к медали «За отвагу». Сегодня для нас имя сибиряка Георгия Суворова стоит в одном ряду с именами поэтов-воинов, павших на фронтах Великой Отечественной: Павла Когана, Михаила Куль­ чицкого, Всеволода Багрицкого, Николая Отрады, Юрия Инге, Леонида Вилкомира, Бориса Богаткова и других. Как и эти моло­ дые поэты, Георгий Суворов шагнул к рубе­ жу сорок первого года морально готовым принять на себя высокую миссию защитни­ ка Родины. В его стихах никогда не прорыва­ ется юношеская потрясенность впервые уви­ денной смертью, в них нет растерянности и страха, нет безысходности. В то же время война рисуется им без прикрас, хотя в опи­ сании ее у Георгия Суворова нет бытовиз­ ма, увлечения натуралистически точными деталями и той обнаженной жестокой конк­ ретики, которой отличаются стихи многих поэтов 1941 и отчасти 1942 годов. Наоборот, Г. Суворов склонен к обоб­ щающей интонации: «Война пьет золотые соки из сердца жизни», здесь «убита в чело­ веке боль», солдат идет вперед «в постылом свисте стали... ни сна, ни часа отдыха не зная». Поэту хорошо известна цена победы: Мы твердо знали. Да. Мы знали точно — Победу нам дают лишь кровь и боль. («Спуская лодки на Неву») Как правило, в стихах Г. Суворова ря­ дом со строчками, говорящими о трагизме войны, есть то великое «ВО ИМЯ», которое