Сибирские огни, № 5, 2010

щедрой и открытой души, искренне и свято преданного родной Сибири и безоглядно влюбленного в поэзию; человека с необык­ новенной жаждой знаний и неутолимым интересом к истории отечественной культу­ ры, с высоким представлением о воинском долге и остро развитым чувством фронто­ вого братства. В воспоминаниях о Георгии Суворове, прямо свидетельствующих о том, что с года­ ми все более осознается непреходящая нрав­ ственная ценность строк, оставленных нам по­ этом, и гражданское обаяние еголичности, есть общая тенденция: понять его поэзию как судь­ бу. Естественно поэтому желание соотнести с личностью автора написанную им строку, проникнуть в характер, за ней стоящий. Как правило, в памяти лично знавших Г. Суворова отчетливо живет впечатление от первого знакомства с поэтом: таким ярким и сильным оно было. Вот как передал миг встречи с ним в очерке «Сибиряк на Неве» Николай Тихонов, сразу же уловивший во внешнем облике Г. Суворова самые характер­ ные черты его психологического склада: «Он был из тех ладных молодцов, в которых чув­ ствуется что-то богатырски-молодое, и зас­ тенчивое, и дерзкое вместе, которые на воп­ рос: “Кто пойдет в самое пекло?” — отвеча­ ют, делая шаг вперед: “Я пойду!” Было и не­ что суровое в этом ясном, открытом лице, может быть, оттого, что брови были слегка нахмурены и рот был очерчен решительно и строго. Глаза с задоринкой смотрели прямо на собеседника... Передо мною стоял человек цельный, мужественный и полный какой-то скрытой нежности и грусти. Все в нем было настоящее: и страсть, и храбрость, и эти не- устоявшиеся и пьянящие, как молодое вино, стихи ».3 В до обидного недолгой жизни Г. Су­ ворова (1919 — 1944 гг.) складывались та­ кие обстоятельства, происходили такие со­ бытия и встречи, которые, давая толчок для духовного развития будущего поэта, словно затем и случались, чтобы он смог понять собственное призвание и постичь подвижническую суть литературного труда. Встреча с Николаем Тихоновым стала од­ ной из важных вех творческой биографии Г. Суворова, начавшейся складываться еще до войны. В 1937 — 1939 гг., после учебы в Аба­ канском педучилище, Г. Суворов работал учителем русского языка и литературы в селе Иудино. Отсюда в редакцию газеты «Красноярский рабочий» стали приходить толстые конверты со стихами сельского учи­ теля, написанными под явным влиянием С. Есенина... Село Иудино ныне переименовано в Бондарево — в память о жившем там на гра­ ни 19-20 веков крестьянском философе Ти­ мофее Бондареве. В своем трактате «Так что же нам делать?» Л.Н. Толстой отнес Т. Бон­ дарева к тем немногим мыслящим людям, которые имели на него нравственное влия­ ние, обогатили его жизнь и помогли выра­ ботать мировоззрение. Суворов знал о Бон­ дареве и его многострадальной книге «Тор­ жество земледельца, трудолюбие и тунеяд­ ство». Вместе с журналистом Афанасием Шадриным, и ныне живущим в крае, он ра­ зыскивал камни-писаницы с могилы деревен­ ского философа, на которых тот перед смер­ тью вырезал основные мысли своего труда. Обнаружилось, что писаницы использованы населением по распоряжению местных влас­ тей в самых утилитарных целях. «Варвары— возмущался Георгий. — И мы, учителя, не лучше. Не удосужились узнать хоть что-ни- будь о таком человеке. Гордости, чести не хва­ тает ».4 Иудино в жизни Г. Суворова интерес­ но и другим. Незадолго до его приезда в село отсюда уехал талантливый поэт Иван Еро- шин, живший там некоторое время. Алтай­ ские мотивы лирики И. Ерошина, несомнен­ но, повлияли на поэзию Г. Суворова, увле­ кавшегося хакасским фольклором (на что есть указание и у Леонида Мартынова)5. Летом 1939 года, когда Г. Суворов при­ езжал в Красноярск сдавать вступительные экзамены в педагогический институт, состо­ ялись новые встречи — с художником Дм. Каратановым и молодым литератором Казимиром Лисовским. Георгий восхищал­ ся красками и образами Каратанова, его ра­ ботоспособностью. Он уже тогда твердо по­ нял: «Труд, упорный труд, а не песни на од­ ном дыхании»6. Начинающий поэт настойчи- 4 Шадрин А. Сын сибирской стороны. В кн.: Звезда, сгоревшая в ночи, с. 71. 5 Мартынов Л. Поэт-красноармеец. // Омская правда, 1941, 3 апр. 6 Шадрин А. Сын сибирской стороны. В кн.: Звезда, сгоревшая в ночи, с. 72.