Сибирские огни, № 5, 2010

Сбросив последние бомбы, самолеты развернулись и улетели на свой аэродром. Замолчала и наша зенитная батарея. Но следом, как по науке, началась танковая атака противника. Сверху было хорошо видно стальные машины, идущие вперёд на боль­ ших скоростях. Две противотанковые пушки интенсивно стреляли по ним, но это сра­ жение было неравным. Вдруг раздался мощный взрыв, перекрывший все другие. Яр­ кая вспышка выбросила высоко вверх предмет, похожий на ковш с длинной ручкой. Это летела башня танка, сорванная взрывом боевого запаса. Несколько немецких са­ моходок уже горели в долине, но, обходя их, другие, не снижая скорости, мчались впе­ рёд, непрерывно стреляя трассирующими снарядами для устрашения обороняющихся. Наконец, они прорвались к первому рубежу обороны и стали утюжить гусеницами окопы и пушки, стрелявшие ещё минуту назад. Немецкой пехоты не было, а танки ушли вперёд. Как только шум боя затих, солдаты огляделись. Показалось странным и подозри­ тельным, что ни слева, ни справа никакого движения не было, никакой жизни не наблюдалось. Молчала и зенитная батарея. Лёва первым выбрался из укрытия, под­ нялся вверх, оглядел траншеи. В них никого не было. Все отступили, в спешке забыв о пятерых, что были в окопе на отшибе. Удивительно, как они не растерялись, не стали ныть и не пошли сдаваться в плен, как те «дядьки», что встретились им на дороге к новой линии фронта. — Немец вон с какой силой прёт, — говорили те, — у него и танки, и самолёты, и самоходки! А нашу мосинскую винтовку давно уж пора выбросить! Нет, если немцы придут, всем сдаваться надо. Ничего, и в Германии жить можно. Вот и про­ пуска не зря же они с самолётов разбрасывают. Не на расстрел же приглашают. А наши командиры только мозги нам пудрят, что, мол, листовки эти отравлены. Было бы так, давно бы «коньки отбросили» — сколько их уже искурили... В общем, мы про себя всё решили, а вы как, молодёжь? Только под видом похода за водой удалось убежать от потенциальных предате­ лей. Оценив по достоинству этот манёвр Лёвы Бокова, ребята выбрали его своим командиром. А он, приняв на себя ответственность за жизнь всех пятерых, старался применить на практике всё то, чему их учили на Урале в пулемётно-миномётном училище, с благодарностью вспоминая и науку отца своего Аркадия Ивановича — профессионального геодезиста и топографа. Несколько дней, не бросая оружия, шли ребята без воды и еды, прятались в погребе на краю поля, где немецкие танкис­ ты, переговариваясь и смеясь, собирали морковку. Этим сибирякам повезло. Они вышли к своим, и даже письма успели домой написать вслед за теми, что ушли их родителям с официальным сообщением: «Ваш сын пропал без вести...» Их возвращение приятно удивило сослуживцев, но больше всех, кажется, обра­ довался повар дядя Вася. Увидев всех пятерых, бодро шлёпающих в направлении кухни, он радостно взмахнул руками и, как оркестрант в литавры, ударил своим огромным черпаком по крышке котла: — Матерь Божья! Не иначе Пресвятая Богородица спасла и сохранила! Вас ведь и с довольствия-то у меня четыре дня как сняли. И вот смотрю: идут, голубчики! Счас, мои голодненькие, накормлю вас! А как же без каши-то? Ах ты Господи! Вот праздник- то! Давайте ешьте, ешьте! Нынче гречка с тушёнкой у нас... Ох, война, война... вздыхал он, наполняя ароматной кашей новенькие алюминиевые миски. Или вот ещё случай был с Лёвой. На марше, проходя через деревню, он увидел стоящую на горке яблоню, а на ней одно несорванное яблоко, почти на самой верши­ не. Вот так подарок! Выскочил из строя, побежал к дереву. На ходу подхватил попавшу­ юся под ноги палку и, кинув её, с первого же раза сбил яблоко. А оно, упав на землю, подпрыгнуло, покатилось под горку и попало в заросшую бурьяном яму. Такой трофей было жалко оставлять, и Лёва, спрыгнув в крапиву, стал искать анисовку среди колючих стеблей. В этот момент на колонну неожиданно спикировали «мессеры». Они в строю, друг за другом пронеслись над дорогой, ведя огонь из пушек и пулемётов. Что было там, трудно передать словами!.. А яблочко жизнь солдату спасло. С тех пор и закре­ пилось за ним прозвище Счастливчик. И жизнь ещё не раз подтверждала это. Однажды немецкий снаряд разорвался прямо в его окопе. — Меня, — рассказывал Лев Аркадьевич, — просто сжало всего, спрессовало. Не знаю, сколько был без сознания, а когда очнулся, почувствовал, что просто зады­ ОЛЬГА СОЛОВЬЕВА, ВЯЧЕСЛАВ ТЯБОТИН ДЕВОЧКА ИЗ БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ