Сибирские огни, № 5, 2010

любой момент зайти в дом. Так и к нам несколько раз приходили для проверки доку­ ментов. В наших немецких паспортах стояла буква «С», то есть «советский», что соответствовало действительности. Ведь дух в нас всегда оставался советским. Мы верили, что немцы нас никогда не победят. Когда мы работали в частной строительной фирме, то мама, которая на кухне варила для всех еду, нередко посылала меня в колбасный цех за костями. А там слу­ жил мой одноклассник. Его и мама хорошо знала, потому что отец Бориса в нашем полку до войны был начальником штаба. Так вот, когда я приходила в цех за костями, где стояли столы разделочные, Борька часто ухитрялся мне бросить в сумку кусочек мяса. Ох, и досталось бы нам с ним, если бы мы попались. Но повезло! Хозяин строительно-ремонтной фирмы чётко реагировал на то, как идут дела на фронте. Если немцы потеснят наших, то он на нас ноль внимания. Если же наши дадут немцам жару, то он тут же к маме с предложениями: «Елена Михайловна, может, вам домой дровишек подвезти или квартирку побелить? Вы не стесняйтесь, говорите!» Помню, как мама смеялась в начале сорок третьего года: «Похоже, под Сталинградом дела у нас хорошо идут, если хозяин так стал услужлив!» После битвы на Волге мы уже довольно хорошо знали о том, что происходит в стране и на фронте. Знали из советских газет, которые доставляли партизанам с Боль­ шой земли. А мама с партизанами связь имела. У нас связные их останавливались, когда возникала необходимость переночевать в городе. Я ходила с этими связными по деревням. Не скажу, что я была какая-то участница этого движения. Просто жизнь так складывалась. Связными были девушки молодые. Одна из них перед самой войной приехала из Москвы на врачебную практику и попала в оккупацию. В отряде она врачом работала. А когда появлялась в Бресте, я часто её сопровождала. Мы ходили вместе по окрестным сёлам и хуторам, меняли иголки и мыло, нитки, таблетки от головной боли. У неё котомка за спиной, и у меня котомка. Чем она занималась поми­ мо этого, я никогда не спрашивала, не вникала. Соображала про конспирацию. Когда фронт стал приближаться к Бресту, мы с мамой решили выехать в сельс­ кую местность. Приютил нас дьякон. Сам молодой, и жена у него молодая с ребён­ ком лет пяти. А хутор, где церковь, дом священника и ещё несколько домов по сосед­ ству, находился в пятнадцати километрах от города у самой шоссейной дороги, по которой отступали немецкие войска. Наши самолёты налетали их бомбить. Ночью свечи в небе повесят такие, что становится светло, как днём. Дьякон сильно перепу­ гался, потому что им не приходилось раньше быть под бомбёжками. Вот он и гово­ рит: «Нет, тут нельзя оставаться. Шоссе рядом, войска идут...» Зарезали поросёнка, мясо посолили, хлеба напекли. Запряг лошадь. Всё это на телегу погрузили, привяза­ ли сзади корову и отправились в путь. И мы за ними налегке. В стороне от дороги, километрах в десяти, у священника был человек знакомый, очень зажиточный крес­ тьянин. У него коровники стояли каменные. И конюшни такие же. Лошадей от греха подальше он куда-то отвёл в лес, чтобы немцы при отступлении не взяли. Приехали мы к этому хозяину, он так радушно нас встретил, место для жилья устроил в каменном сарае, где сена было полно свежего, душистого. Лето. Тепло. Благодать. Но вторая линия обороны немецкой стала отступать, располагаясь на хуторах. И опять наши прилетали бомбить. Дьякон решил куда-нибудь подальше ехать, но мама отказалась: «Что толку колесить, если сейчас кругом сплошной фронт?» Дьякон с семьёй уехал, а корову нам на сохранение оставил. А тут наши уже совсем близко подошли. В один из дней началась массирован­ ная артподготовка. Часа два она длилась. Кругом стрельба, разрывы. Мы сидим в подвале. А он такой солидный, с отделанными дорожками! Кроме нас, туда ещё и соседи, у которых дом разбило, спустились. Сидим-то хорошо, а есть хочется. Мама говорит: «Пойдём-ка, дочка, корову подоим». Она берёт ведро, и мы идём в сарай. Мама доит корову, а я рядом сижу и мне так страшно! Снаряды-то рвутся то здесь, то там. И над головой летят с воем. Я тороплю: «Мам, ну скорей! Ну скорей!» Она спешит. Берёт ведро, и мы бежим в своё убежище, чтобы напиться и другим дать попить молочка парного... Вдруг стрельба закончилась. Всё! Партизаны вышли из леса и прогнали немцев, которые располагались по хуторам. Мы обрадовались, а они дали нам какой-то еды: хлеба, сала и опять в лес ушли. Потом немцы окончательно стали отступать. И к нам в подвал заглядывали. А хозяин сидел на верхней ступеньке с кринкой молока и немцев этим молоком угощал.