Сибирские огни, № 5, 2010

ОЧЕРК И ПУБЛИЦИСТИКА Александр ЧЕХ РУССКИЙ ПЛЕН ...Но в переулкахузких доныне не погас тот серый свет изрусских чуть воспалённых глаз... Юрий Кублановский Пианист С. решил выехать на запад в начале 90-х годов. Родной Ы-ск и прежде казался временным и наполовину вынужденным местом жительства — в лучшем случае, отправной точкой грядущего броска к творчеству, к успеху, гастролям... И, в конце концов, — к гонорарам: тогда о них не принято было говорить, но почему бы время от времени не помечтать о должной оценке в рублях твоих художественных достижений? Последние годы повернули всё наоборот. Гонорары — хотя какие там гонора­ ры: не более, чем скудные заработки! — стали первейшим вопросом; до творчества дело просто не доходило. С., однако, совершенно не желал работать за роялем так же, как работают за станком или прилавком, то есть, переезжая с халтуры на халтуру — именно так музыканты называют подобные труды, нисколько не претендующие на эстетику — садиться перед клавиатурой и несколько часов в сутки нажимать на нужные клавиши. С детских лет он хотел быть артистом, с юных — считал себя тако­ вым, и мог смириться со многим, но только не с участью музыкального работника. А кормиться приходилось как раз этим. Да и на что было рассчитывать? Многие из тех, кто могли быть его слушателями, едва набирали на булку хлеба; а новые хозяева жизни, переплюнув прежнюю партноменклатуру во всех отношениях, от доходов до анекдотов, сорили какими угодно деньгами и где угодно — но только не в кассах при зале камерной музыки... Последней каплей оказался незначительный случай, как нельзя лучше высве­ тивший, каково это: быть энским музыкантом в эпоху перемен... С. записал на местном телевидении сюиту вальсов Шуберта, и весьма удачно. Минорные эпизоды благоухали мокрой осенней листвой, и даже в мажорных гармо­ ниях чудились печальные призвуки. Вступительное слово в телепередаче произнёс известный музыковед, с которым С. приятельствовал много лет. Тут-то и приключи­ лась незадача: характеризуя исполнителя, он приписал ему исполнение всех тридца­ ти двух сонат Бетховена! Подобные примеры и в мире-то единичны: для пианиста это настоящий подвиг; вот только в Ы-ске свершил его не С., а некто К., окончивший консерваторию и вступивший в концертную жизнь примерно в те же годы. Казалось бы, из-за чего расстраиваться? Всего лишь недоразумение, да и раз­ ве не приятно, что тебя считают способным на покорение таких вершин? Обеску­ раживало другое: тот же самый музыковед никогда не перепутал бы Кемпффа и Шнабеля, какую бы из бетховенских сонат они ни играли, — а здесь ему неважно, кто исполнил все тридцать две, С. или К.! Совершай любые подвиги в боях местного масштаба — кто их оценит? Даже коллеге и приятелю это безразлично. Что уж говорить о публике! Тоска и досада обступали со всех сторон. В ответ на традиционное «Доброе утро!» всё чаще слышалось, и не всегда в шутку: «Утро добрым не бывает...»