Сибирские огни, № 5, 2010

ВАСИЛЬ БЫКОВ ¿3^21 БЛИНДАЖ тальное, что происходило вокруг. С того момента, как он сунулся в эту огненную бездну, которая погасила его сознание, все для него обрело новый смысл или, может, потеряло всякий доступный сознанию смысл, он слабо соображал, что с ним проис­ ходило и даже — кто возле него? Наверное, оба глаза его выбило взрывом, виски и лицо жгло неослабевающим огнем, но это он понял позже, а тогда сознание его погасло на какое-то неопределенное время; неизвестно, сколько он пролежал, зава­ ленный землей в траншее, но когда пришел в сознание, его уже перевязали — воз­ можно, инструктор второго батальона. Он услышал недалекий голос комбата Глазырина, который спрашивал, что с ним, итот, кто перевязывал, ответил: «Плохо дело — глаза». «Что, оба?» — донеслось издали. «Оба, товарищ капитан». Тут рядом грохнуло несколько взрывов, на него снова сыпануло землей, и он услышал только, как комбат закричал на кого-то, чтобы немедленно открывали огонь пулеметы. Хлебникова торопливо перевязали, положив по клочку ваты в обе глазни­ цы, с которых все ползло-сочилось нечто, стекающее по щекам и подбородку, и он то идело вытирал это испачканными пальцами. Кто-то помог ему добрести до блинда­ жа и прилечь в углу на этой шинельке. Хлебников молчал, ни о чем не спрашивал, терпя ужасную боль в голове, он даже не слушал грохота боя, который стал помалу стихать. Прежде всего стало тише на левом фланге, взрывы, кажется, переместились на косогор, в сторону деревни Любаши; поредело винтовочное громыхание в тран­ шее; а главное — он перестал слышать голоса — ни криков, ни разговоров, ни ко­ манд. Еще спустя какой-нибудь час выстрелы стали слышаться только за взгорком, доносились дальние пулеметные очереди, там же долбила-ухала артиллерия, только своя или немецкая — он разобрать не мог. Именно теперь, потеряв зрение, он начал слушать-вслушиваться в звуки боя, чтобы как-то рассуждать о нем; до этого его хлопоты были совсем иные — ему нужна была связь, которая все время позорно исчезала, рвалась. Из-за этой прокля­ той заботы о связи он и очутился здесь, в траншее второго батальона, где его подсте­ регало несчастье. Но разве мог он это предусмотреть? Нервозный, издерганный начальник штаба, который руководил боем после того, как убило снарядом компол­ ка Сомова, сорванным голосом потребовал от него связи с первым и вторым баталь­ онами, которые третьи сутки отбивали немецкие атаки. После недолгого перерыва связь с первым батальоном была все же восстанов­ лена, а телефон связи со вторым упорно молчал с полудня, хотя на линию были посланы с интервалами шестеро связистов, да ни один из них не вернулся. Из полко­ вого КП послать уже было некого, и начальник связи выскочил под огонь сам, убеж­ денный, что вскоре положит и его. Да просто невыносимо стало слушать угрожаю­ щуюругань начальника штаба, и в тот момент ему было уже все равно: выжить или погибнуть, только бы восстановить связь. Правда, поначалу ему даже повезло, он невредимым добрался до первой тран­ шеи, в двух местах срастил перебитый осколками провод, возобновил связь и даже успел доложить об этом начальнику штаба. Немцы жутко лупили снарядами по косогору и по батальону, но здесь, в траншее, было спокойнее, чем в голом поле, и Хлебников решил немного переждать, прежде чем возвращаться. Опять же, он хотел увидеться с комбатом, чтобы спросить, сколько тот еще здесь продержится с батальоном. И только он, пригнувшись, сунулся из блиндажа в траншею, как тяжелый земляной пласт, внезапно вскинутый взрывом, неистово обрушился на него, повалил на спину, и он успел лишь подумать: не попало в поле, так догнало вот в траншее. Потом он уже ничего не помнил, пока его не вытянули из-под зем­ ляного завала. Терпя остро-жгучую боль в голове, Хлебников лежал в блиндаже и ждал, когда хоть кто-нибудь заглянет сюда, хотелось спросить, что там происходит, где комбат? Но время шло, слышно было, уже стихал бой (что только нес он полку — победу или