Сибирские огни, 2008, № 12

ВАЛЕРИЙ БАРАНОВ ТЕОРИЯ БЕССМЕРТИЯ Но какая функциональность? Ситуации в жизни — это шифр! Вряд ли наша память ответственна за все одушевленные моменты наследных событий. Однако что-то внутри нас имеет право регистрировать даже невероятное. Вита­ лий Михайлович, например, любил вспоминать одно удивительное утро. То его утро отцвело очень давно, и день его отгорел, и прошли годы, и умер его отец, единственный свидетель того волшебного утра. И еще потом случилось, что тихим зимним вечером легкая рука толкнула в спину Виталия Соколова в темноту подъезда и следом обожгла острая боль. На белом-то свете жить, если бы все показы­ вали, как оно будет, пожалуй, испугаешься, соглашаться ли?.. Неделю Виталий Михайлович провалялся в беспамятстве, потому что нож задел сердце. И ничего он не видел, так как не мог даже глаз открыть от жара и боли. Боль была такая адская, что Виталий Михайлович, наверное, отравился той болью, так как даже пытался отказываться от уколов, чтобы без конца купаться в ней и, улучив момент, нырнуть в самую ее глубь, в космическую черноту. Почему тогда, в горячечном бреду, среди страшных и безумных картин он уви­ дел то давнее утро и захотел жить — он не знает. Увидел — это неправильно было бы сказано. Он его вспомнил, ощутил. Туман на лице. Запах реки. План у отца был простой. Ранним утром отчалить от берега у райцентра Крапи- винский, чтобы вдвоем на резиновой лодке спуститься вниз по реке до Банновской протоки. Высадиться на Банновский остров и зажечь рыбацкий костер. Ночевать, рыбачить, а потом спуститься еще ниже по реке до деревни Городок, чтобы попасть на «Зарю». Теплоход этот утром идет из Кемерова вверх по реке. Вот на нем и вернуться в Крапивино. Пятнадцать-двадцать километров по сибирской реке сплавляться недолго. Томь, как все сибирские реки, красива и изменчива. Вот здесь она тиха и задумчива, эдакая важная сероглазая красавица, и не морщинки на ней, даже скалы и лес смот­ рятся в ее воды; а там, за поворотом, она уже резвится, как ребенок, шумит и играет камешками. К обеду они прибыли на место. Пока Виталий ставил палатку, разводил огонь и чистил картошку, отец наловил рыбы. Потом был долгий тихий вечер на сибирской реке, пропасть звезд над головой, синий таежный свет из прошлого. Бывает, что такой свет, как муха в рану, откладыва­ ет сквозь глаза в голову яйца воспоминаний. И неизвестно, что потом вылупиться из тех яиц... Отец курил, вспоминал своих друзей и командиров, погибших на войне, а Витя—■ красивых девчонок из параллельного класса в его городской школе. Вот и утро. В мире совсем другие звуки и совсем другой свет. Где ночь пере­ рождается в утро? Во сне человеческом. Общеизвестно, что сон — это сад дьявола, и все сны уже давно записаны в особые справочники по истории человечества. Вот поэтому, если ты вечером стра­ стно желаешь что-то, не путай икону с телевизором. И без того сны наши уже четко чередуются со столь же широко известной и потрепанной явью, будто черти переда­ ют ее с канала на канал, как бесконечные сериалы про бандитов. Они умылись парной водой из реки, попили смородинового чая с хлебом, свер­ нули палатку, собрали вещи. Погрузили все в лодку. И тут Витя попросил отца перевезти его через протоку на левый берег, ему захотелось добраться до деревни пешком, налегке. Хорошее было утро для про­ гулки! Так они и сделали. Отец перевез его и поплыл один, легонько подгребая, а Витя пошел вдоль берега, ухмыляясь тому, что течение в протоке было совсем слабым, и он невольно обгонял лодку с отцом. И пока отец плыл рядом, ему было спокойно, и ощущалась кровная связь с рекой, потому что река нежно и осторожно несла лодку с его отцом во всех време­ нах.. . Но там, где протока соединялась с основным руслом реки, течение вдруг под­ хватило резиновую лодку и понесло, да так быстро, что она вскоре скрылось за поворотом реки. Витя остался один. 84