Сибирские огни, 2008, № 12

ВАЛЕРИИ БАРАНОВ ТЕОРИЯ БЕССМЕРТИЯ в машине был широкий, как у «Волги». Мы с тобой уселись в эту машину. У шофера было какое-то очень темное и злое лицо. Но одет он был совсем обыкновенно: пид­ жак, свитер, брюки. Даже была кожаная фуражка на голове. Ты приказал ему ехать в «Променад». Пока ехали, ты сначала матерился, потом опустил стекло со своей сто­ роны и стал блевать на дорогу. Когда приехали к магазину и припарковались, ты потребовал у водителя деньги — он тебе их дал, а я удивилась таким странным между вами отношениям. Получив деньги, ты приказал водителю ждать, а меня попросил проводить в магазин и помочь сделать покупки... Ты купил коробку водки, два ящи­ ка пива в стеклотаре и много всякой жратвы. И ты еле-еле стоял на ногах, как пьяный студент, поэтому администратор дал нам грузчика, чтобы тот помог загрузить про­ дукты в черный драндулет. Когда же уселись в машину, ты приказал водителю ехать на правый берег, на «Радугу», а когда приехали, ты вылез из машины, огляделся и сказал, что надо ехать дальше, на МЖК. Оказывается, твой друг художник живет на МЖК. Ты к нему ломился, орал, но он так и не открыл тебе дверь своей мастерской. Может, его в мастерской в тот вечер вообще не было. Я хорошо помню, что ты еще сказал, когда садился в машину: «Я хотел сделать Женю молодым и здоровым, но, видно, не судьба». И ты приказал водителю ехать на Рудник. Когда приехали на Руд­ ник, ты опять вылез из машины, огляделся, помочился на колесо и заявил, что теперь нам надо ехать на левый берег. — И шуруй прямо, потому что мне надо на «Южный», будет ближе, если мы проедем на другой берег реки по старому мосту. Вот тут-то я подумала, что шофер наконец-то огрызнется тебе в ответ, потому что старый мост через реку Томь давно закрыт, и с него даже сняли дорожное по­ крытие. Но водитель молча погнал машину вниз, к старому мосту. Когда полетели мы вниз, в ночной туман, в твоих глазах стояли слезы, и мне подумалось: «Господи, неужели я с ними попаду на Южный? Если и попаду, то сразу на кладбище». Смотрю вперед, вижу: старый мост перед нами с неснятым асфальтом, и все фонари на столбах горят. И проехали мы старый мост сходу, потом дальше, по Кузнецкому проспекту, мимо вокзала, до самого Южного. И ни один из светофоров не мигнул красным глазом черному водителю. Приехали мы к тебе, водила подрулил к дому, к подъезду, где, как ты сказал, твоя мастерская. А таскали мы вверх продукты и бутылки вдвоем. Шофер даже не вышел. И наплевать! Ведь потом была бесконечно космическая ночь с тобой на диване. — Ты когда проснулась? — Я еще не проснулась! Я не могу до конца проснуться, и вообще не хочу! Потому что из-за одной ночи с тобой я стала снова красивой, и не просто красивой, а получила какую-то дьявольскую власть. Мужики сохнут от страсти. Всего за неде­ лю я получила от них: норковую шубу, машину с шофером, квартиру дали в аренду и еще устроили работу, по совместительству, в какой-то холдинг и в банковский филиал. Там и сям с хорошей зарплатой. Каждое мое совместительство, по-ихнему, эксклюзивный контракт. — Разве это прилично? — А ты сам нигде не накосячил? — Послушай, ты мне должна все объяснить... Я сегодня проснулся и ни черта не помню, что было вчера и вообще было ли что? И зачем мне все это было нужно? Чей это план? — А я рассчитывала, что ты мне все объяснишь, когда протрезвеешь. Ты всю неделю пил и писал свой автопортрет, пока не записал работу до черноты. Если не веришь — она стоит возле мольберта на полу. Меня ты не замечал, и я к тебе не лезла. В ответ Сиверин сделал движение рукой к ней. Потом привстал, пытаясь закрыть какую-то дверь, забрать сжатое в руке назад. Сколько мелких подробностей его жизни в эту секунду кануло в небытие! Он встал с кухонной табуретки, пошел в мастерскую, посмотрел на портрет и восхищенно по­ нял, что сгоряча поставил себе цель, доступную другим, но недоступную ему. Вспомнил, как писал свой автопортрет, а изображение на холсте надсмехалось над ним. Потом он все-таки сдался, но не заплакал, а лишь почувствовал то, что 82