Сибирские огни, 2008, № 12

его попе, и мы натянули штаны. Потом кое-как перетащили с кровати и усадили в кресло. —И что, он так и не пришел в себя? Не сказал вам несколько неприличных слов? — Уже в кресле, когда Валентина обрабатывала перекисью рану на его голове, Виктор открыл глаза, что-то промычал и немного помахал руками, но потом успоко­ ился. Я спросила Валентину: что это с ним? Она ответила, что контузия от пули, что он скоро придет в себя. Поэтому мы быстренько обшарили его карманы. Парень буквально был набит деньгами. Денежки мы забрали себе. Еще забрали постельное белье, а кровать застелили новым, в комнате все прибрали и смылись. — И это все? — Нет. Когда мы уходили, то Валентина подобрала с пола Ленькин пистолет, обтерла тряпкой и положила парню на колени. — И ни на какие размышления тебя это не настроило? — Уже у меня дома, когда стирали белье, я спросила Вальку, зачем она это сделала. Она ответила, что нужно было отвести подозрения от мужа. Я еще тогда подумала: «Рана на голове — это понятно, но зачем самоубийце стрелять себе в задницу?» — Оригинально! Вызывающе, даже грубо. — Не такая уж Валентина дура. Представь: ты сидишь в кресле. Задремал. Оч­ нулся. Что-то лежит у тебя на коленях. Ты машинально берешь эту вещь в руки. Не важно, куда ты будешь стрелять, важно, где останутся отпечатки твоих пальцев. — У тебя на все есть ответ... А вот куда вы подевали деньги? — Поделили и договорились обо всем молчать. А если кто будет допытываться, почему мы ничего об этом не знаем, то не знаем ничего, потому что Валька все время была у меня и обмывала свой отпуск. Конечно, во время дележа добычи и придумывания правдоподобной истории мы так напились, что потом мне три дня было на все наплевать. — И это все? — Больше я ничего про это не знаю. — И тебе следователь ничего не рассказывал? — Сиверин достал платок и вы­ тер, ему показалось, от паутины, свой лоб, потом лицо. — А тебе не представляется, Таня, все это ненормальным. Что мы вот так мирно сидим и запросто беседуем о вещах столь неприличных и безобразных, что если б кто подслушал, то подумал бы, что мы какие-то уголовники позорные. — Дачтожтакого! Что такого ужасного я тебе рассказала? Ну, получилась такая ерунда, так что ж, идти сдаваться, руки на себя накладывать? — Действительно. Легче теперь от этого уже никому не станет, даже следовате­ лю, который этим делом занимается. Ты хоть знаешь, что все потом случилось так, что хуже специально не придумаешь. — Так уж и не придумаешь! — Ленька, когда два раза в постель, то есть в вас, выстрелил, потом вообще себя не помнил, как вышел на улицу, потом в патрульную машину сел. Не вспомнил даже, что на вопрос одного из своих напарников: «Жену повидал?» — он ответил: «Попро- ведывал». А через полчаса с ним случилась истерика. Начал плакать. Признался, что жену застрелил прямо в постели, вместе с любовником... Тряхнули его. Пистолета нет, и водкой несет. Поехали назад в его квартиру. — И тут? — И тут ... Идти к себе домой Ленька категорически отказался, вцепился в сиде­ нье мертвой хваткой. Оставили его в машине и пошли. А вот тому мужику, Ленькой раненому, который в квартире сидел и шаги услыхал, почудилось, будто опять рев­ нивец возвращается, его добивать. Поэтому он первому милиционеру, который в квартиру вошел, выстрелил прямо в лоб и убил наповал. В ответ его тут же расстре­ ляли. Потом выяснилось, что этот «Витя» был не Витей, а опасным преступником, и за один день до своей гибели успел кого-то ограбить, однако денег при нем не нашли. — Денежки... они так легко улетучиваются, — вздохнула Таня. 69 ВАЛЕРИЙ БАРАНОВ ТЕОРИЯ БЕССМЕРТИЯ