Сибирские огни, 2008, № 12

ВАЛЕРИЙ БАРАНОВ ТЕОРИЯ БЕССМЕРТИЯ он будет мой жених на тот случай, если вдруг Ленька, то есть Валькин муж, вдруг завалится... Глядь, Валька вторую бутылку уже открывает. Из тех двух, что наш кавалер на вечер купил. Я ей замечаю, чтобы водку непрестанно не трогала, а луч­ ше пошла бы, сходила, полчасика погуляла да и купила бы к столу еще что-нибудь. А Виктора я тут же в бок толкнула, чтобы дал даме денег. — Подругу выпроводила, а сама не на кухню пошла, а в комнату, и улеглась с этим парнем на кровать? — Он меня раздел до нитки, а с себя даже кожаную куртку не снял, только брюки до колен спустил. Может, из-за предчувствия, или стеснительный был ... И вот только мы едва разогрелись, обрели некоторую уверенность, какую-то упру­ гость, конкретность... Тут, как в скверном анекдоте, заскочил Ленька, на минутку, свою жену навестить. — И он, наверное, удивился, заглянув к вам в спальню? — Я, конечно, должна была как можно скорее заняться чем-то другим, более приличным, более серьезным делом. Например, вылезти из-под мужчины и заве­ сти с Валькиным мужем светскую беседу, успокоить его, потом выпроводить из квартиры. — Однако Витюша тебя не выпустил из-под себя! — Сначала я еще, конечно, могла... Наверно, мне нетрудно было остановиться, вернуться к нормальному состоянию, при котором интересным и важным кажется нечто другое, а не такая позиция девушки, под мужчиной, на кровати, в чужой квар­ тире. .. Хотя любые заминки в такой ситуации всегда неминуемо становятся чем-то достойным презрения. — Презрения? — Во-первых, я была совсем голая, а во-вторых... я уже завелась. А когда чело­ век возбужден, влюблен в собственное возбуждение, возбуждается им, тогда все остальное для него перестает быть жизнью! А тут еще Валькин мужик в процессе этого нашего сентиментально-стыдного, проклевывающегося экстаза махал своим пистолетом и бегал из комнаты в кухню, где наливал себе и выпивал очередную рюмку водки, а закусив, взвывал: «У-у-у, Валентина... Стерва! Мерзавка! Что ты со мной делаешь? Я этого не вынесу! Я застрелю себя сейчас!» — И ты не почувствовала действительной угрозы, опасности? — Его суета придавала какую-то особенную остроту ситуации. Своими вопля­ ми он как бы вклинивался в наше единство — получалась любовь втроем. Как бы тут объяснить?.. — Таня нарисовала трепетной рукой плавную линию в осеннем возду­ хе. — В тот момент две синусоиды наших колебаний сплетались с третьей. И вот- вот ... все должно было войти во все разрушающий резонанс! Я мгновенно, почти как солнечный зайчик, пролетела насквозь весь бездонный колодец моей, казалось бы, неисчерпаемой сексуальности... Так, если бы грех и существовал, то сводился бы он к тому, что я осмеливалась наслаждаться своей молодостью и собой, независимо от того, пытался ли кто-то в тот момент вытаскивать меня из-под мужика или нет. — О, господи... — А что я могла в тот момент сделать? Ведь так чувственно... как пронзитель­ ный хлыст... терзал каждый матерок, каждый вопль Валькиного мужа. Я тоже, как и он, верещала от восторга, от слишком полного и сильного общения сразу с двумя мужчинами... И тут Валькин муж, этот идиот... он все испортил. Он взял и два раза в нас выстрелил. Я потеряла сознание. Очухалась, когда уже пришла Валентина. Она помогла мне выбраться из-под тела. Вот, получилось, гульнули... Таня помолчала. Потом робко, как школьница, посмотрела на Василия: — Вот я тебе во всем и призналась. Ты, наверно, немного смущен? — Я просто удивлен! Зачем потом тебе и Валентине надо было все доводить до абсурда? Вызвали бы сразу милицию и «скорую помощь». — Ах, милицию! Вся в крови и в сперме этого парня... Что, я похожа на какое-то недоразумение? Надо было самой выпутываться из этой истории. Я быстренько помылась и оделась. А Валентина прибирала все на кухне. Потом мы осмотрели Виктора. Он был без сознания, но абсолютно живой. Одна пуля попала ему в задни­ цу, вторая задела голову Валентина, как-никак, медсестра, ватой заткнула дырку в 68