Сибирские огни, 2008, № 12

Михаил ИВАНОВ ФРАНЦУЗСКИЕ ПИСЬМА С е н т и м е н т а л ь н а я п о в е с т ь * — Прощай, — сказал Лис. — Вот мой секрет, он очень прост, зорко лишь одно сердце. Самого главного глазами не увидишь... Ты не забывай, ты всегда в ответе за тех, кого приручил... Антуан де Сент-Экзюпери С некоторых пор он жил навязчивой мечтой-идеей: написать рассказ со счаст­ ливым концом. Может, таким образом, не признаваясь себе в том, он надеялся, по принципу обратной мистической связи, хоть в мистику не очень-то верил, на проща­ ние получить от жизни хоть немного счастья, хотя понимал, что он его не заслужил. Но так как сюжеты своих рассказов и повестей он всегда почему-то брал из собственной жизни, с рассказами или даже всего с одним рассказом со счастливым концом у него ничего не получалось. «Не любите вы своего читателя. Людям и так нелегко живется, а вы совсем их к земле клоните», — не раз он слышал упрек на редких читательских встречах, которые, может, как раз по этой причине по возмож­ ности избегал. А однажды одна женщина бросила ему эти слова в глаза, словно горсть песку, с такой болью, ему показалось даже, с такой ненавистью, что он не просто опешил, а несколько дней перед ним близко стояли ее узко сведенные если не в ненависти, то в явной неприязни глаза... Недавно ему приснился странный сон. Какое-то большое собрание народа: то ли театр, то ли какая конференция или даже съезд. А он посреди этого народа ходит почему-то голый, прикрываясь то ли книгой, то ли журналом. Спешил скрыться в ближайшую дверь, а там еще больше народа. И, разумеется, все на него смотрят. Одни делают вид, что не замечают его наготы, отводят глаза. Другие откровенно пялятся, показывают пальцем. Но никто не пытается его задержать или как-то по­ мочь в сложившейся ситуации. А он не знает, почему он голый, и не знает, где его одежда. И все куда-то пробирается, стесняясь своей наготы... Проснулся среди ночи, потом долго не мог уснуть, пытаясь осмыслить сон, и в конце концов решил, что сон своего рода символический. Да, всю свою непутевую жизнь он рассовал по рассказам, повестям, каждый раз догола обнажая душу, не оставляя никакой тайны о себе, и жил теперь с ощущением словно голый: все о нем все знают и, в большей степени, чем он, испытывают неловкость за него. По этой причине с некоторых пор он старался не дарить свои книги знакомым и, тем более, близким людям, чтобы не ставить их в неловкое положение, потому как в очередной раз будет перед ними словно голый, если, конечно, они книгу прочтут. И вдруг... Печатается в сокращении.