Сибирские огни, 2008, № 12

В чем опасность этой игры, в чем опасность этического бытия вообще, не опира­ ющегося на социальную доктрину и норму? В том, что тебе надо быть готовым каж­ дый миг начинать все заново, заново обосновывать смыслы и действия. И это пугает более всего, потому что человек готов заплатить любую цену, но так, чтобы уж раз и навсегда, а потом спокойно получать дивиденты за свое геройство. Купить «автомо­ биль» четких жизненных правил — и ездить на нем с ветерком, не мучаясь, не страдая. Это ведь ренессансный гуманизм сказал, что борьба идет за счастье человека, а счас­ тье в избавлении от страданий. — А современный человек вообще знает, что за все надо платить и чем даль ­ ше, тем больше и больше? — Я уже сказал: он готов платить. Но только за то, чем потом можно будет пользоваться. Духовность же устроена удивительным образом. Ею нельзя пользо­ ваться. Разница в том, что в сфере подлинных смыслов, подлинных ценностей речь идет не о плате, а о жертве. К сожалению, наше гуманистическое постренессансное сознание полностью утратило понимание, что такое жертва. В этом-то и проблема. Все настоящее не покупается, а завоевывается и дается. Опять парадокс: завое­ вывается только то, что само по себе уже тебе дано; но и дано лишь то, что ты способен завоевать, обусловив своей жертвой. Вообще жизнь — это всего лишь цепь добровольных и вынужденных жертв, и, как мне представляется, главный воп­ рос, с которым мы сталкиваемся, сводится вовсе не к тому, будешь ли ты счастлив. Хотя принято думать, что это как раз и есть главный вопрос. — Но совместим ли индивидуализм с жертвенностью? Ведь в последнее вре­ мя упорного культивирования партнерских отношений не принято говорить даже о жертвенности материнства. Куда уж дальше? — Несовместим, конечно. Проблема в том, что начиная с Ренессанса, а еще точнее, с Нового времени, человек попытался жить исключительно имманентным. А в рамках имманентного никакую жертвенность не обоснуешь. Потому что в рам­ ках имманентного бывают только конкретные, конечные, «рыночные» обоснова­ ния: то-то стоит столько-то. А жертва — это плата бесконечной цены за то, что с обыденной точки зрения является весьма сомнительным приобретением. — Что вы имеете в виду, произнося формулу «в рамках имманентного»? — Имею в виду тот мир, который находится в досягаемости, который открыт нашей чувственности, нашему сознанию. Но в отличие от лягушки (видящей лишь движущиеся предметы, поэтому почитающей неподвижное не существующим), мы знаем, что есть еще другой мир — для нас запредельный. Мы знаем это просто потому, что иначе необходимо было бы предположить, что человеческое сознание обладает, так сказать, бесконечной спектральной характеристикой, то есть способно всеохватно постигать универсум. Допустить подобное означало бы считать себя всеведущими, то есть Богами. Подобному взгляду препятствуют даже элементарные эволюционные представления. Так что остается предполагать, что помимо явных для нас вещей существует множество не явных и принципиально непредставимых. Я уже говорил о том, что базовые ценности корнями своими уходят в трансцен­ дентное, в то, что лежит за пределами открытого нам бытия. Без понимания этого невозможно обосновать ни один из духовных феноменов — ни любовь, ни веру, ни этику. — Какие прогнозы можно сделать, исходя из анализа сегодняшней ситуации? — Подозреваю, что нас ждет утрата целостности человечества. Раскол рода людского. Мне встречался термин «людены». То есть как бы люди, но такие, у кото­ рых уже не возникает этого принципиального, человеческого вопроса «зачем?» У них — своя социальная жизнь, свои потребности, эмоции, заботы по выкармлива­ нию потомства. Вероятно, они весьма жизнеспособны... Но дух в них уснул, сгнил, как сгнивает пораженный кариесом зуб. Между прочим, такие зубы не всегда силь­ но болят, так — ноют время от времени, но жить можно. Вот и тут то же самое. И конечно, сообщество люденов по принципам своего существования ближе к миру природы. Для них нет и не может быть никаких незыблемых «ценностных скал». Но, полагаю, найдутся и те, кто не сдастся. Для кого стремление к невозможно­ му окажется важнее возможных реализаций. Ведь что такое подлинная этика? Не следование десяти заповедям или моральному кодексу строителя коммунизма. Нет. Не букве, но духу Закона призывал нас придерживаться Иисус. А апостол Павел и 155 БАЗОВЫЕ ЦЕННОСТИ В ПРОЦЕССАХ ЭВОЛЮЦИИ И ДЕВОЛЮЦИИ