Сибирские огни, 2008, № 12

БАЗОВЬШ ЦЕННОСТИ В ПРОЦЕССАХ ЭВОЛЮЦИИ И ДЕВОЛЮЦИИ потом немножко каемся. Линия срединного пути не вычерчивается как логическая граница между этим и тем. Предлагается на первый взгляд алогичное: и аскетом быть, и радоваться жизни. Следовательно, быть открытым бытию в его целостности. И здесь самое трудное: в каждый наличный момент ты должен сам понять, как посту­ пить, эту целостность не нарушить своим деянием. Все религии, вообще-то, только об этом и говорят. Правда, практика достижения целостности в буддизме другая, нежели в христианстве. Вопрос всегда сводится к одному: как мне достигнуть состояния целостности (можно назвать его и просвет­ ленностью), в котором я понимал бы, что мне надлежит делать вот сейчас, в этот момент, как поступать этически? Это и есть манделынтамовская «ценностей незыблемая скала». Она висит даже не в воздухе, а в вакууме. Она находится за пределами моего понимания, нащупыва­ ния, моего называния. Я могу только иногда какими-то моментами к ней прикасать­ ся, прозревать. Условиями таких прозрений выступает то, что на всех языках называ­ ется верой. Однако здесь нам на помощь приходит не только вера. Потому что эти сполохи, эти моменты, состояния духовного озарения достигаются, например, в любви, или при встрече с великим произведением искусства, или в каком-то твоем бескорыст­ ном жизненном поступке, красивом поступке. Есть же совершенно гениальная фор­ ма в Библии: и увидел Он, что это хорошо. Ты делаешь что-то, и вдруг видишь: это хорошо. Вот на чем держится «ценностей незыблемая скала». Замечательно, что этический момент оказывается неразрывно связан с эстети­ ческим, а они вместе — с этой софийной, философской в своей основе проблемой трансцендирования (трансцендирования как устремленности к Истине). То хорошо, что красиво, значит, истинно. Христианство с его исповеданием Бога как Троицы, все время актуализирует понимание этого «неслиянно-нераздельного» существования основных духовных феноменов. Вера в Истину, тяга к Добру и стремление к Красоте. Вот это и есть три кита, на которых держатся базовые ценности человека. Парадокс, однако, в том, что они, эти базовые ценности, не могут никаким образом быть «пойманы», переведены в имманентную форму, т.е. предъявлены, записаны, зафиксированы на века. Они мо­ гут быть только явлены — в то мгновение, когда ты сам совершаешь этический посту­ пок. Кто-то пришел на помощь ближнему, или написал шедевр, или влюбился — то есть осуществил прорыв к целостности бытия. И в этот момент «ценностей незыбле­ мая скала» выступает из тьмы неизвестного. Но сделать ее памятником, поместить в музейную залу для всеобщего обозре­ ния, чтобы каждый мог подойти и пощупать, — нельзя. Невозможно также органи­ зовать вокруг нее какое-то сообщество. В этом вся проблема. Потому что проявле­ ние трансцендентного в имманентном это всегда мгновенная живая связь, рвущаяся сразу, как только мы захотим ее автоматизировать. Если, правда, само имманентное не понимать как проявление, продолжение того, что далеко выходит за его пределы. На таком понимании и основана практика «коллективного» трансцендирования традиционных обществ. Явленность Истины соединяется с социальной практикой. Существует институт церкви, и все средневековое сознание сосредоточено на ожи­ дании чуда. Запредельное как бы введено в социальную практику. Это не делает, конечно, средневековых людей какими-то особо моральными или духовно развиты­ ми. Человек остается человеком в любых условиях. Но, в отличие от нашего времени, в Средние века существовала иллюзия предъявлености базовых ценностей, их фик­ сированное™. У сакрализованного общества и этики был один источник — Бог. В наше же время социальная и этическая сферы разошлись окончательно, отку­ да и возникает ощущение смыслового хаоса, постоянно наблюдаемого противоре­ чия между тем, что говорит тебе твоя совесть и тем, как приходится поступать на практике. Совесть ведь требует соответствия духовно-смыловой целостности, а соци­ альные нужды — участия в огромном количестве бессмысленных мероприятий, обус­ ловленных «чисто конкретными» частными мотивами. Каждый из нас пусть даже нео­ сознанно сегодня систематически подвергает себя смысловому насилию, выдержать которое можно лишь не думая, не распространяя свое человеческое «зачем?» далее самого элементарного ответа: потому что все так делают. Но подобное обоснование жизни и означает полный крах индивидуалистического дискурса. Если потому, что «как все», то причем же тут моя лелеемая и якобы уникальная индивидуальность?! Сейчас массовый «индивидуалист» не рефлектирует, он боится рефлексии, по­ тому что всякая рефлексия требует обоснования. Массовой человек боится той игры, в которую играет с ним трансцендентное. 154