Сибирские огни, 2008, № 7

ства и просит отправить его по этому делу в Москву. Но воевода предлагает обож­ дать, потому что через Якутск пройдет Камчатская научная экспедиция, направлен­ ная императором Петром Первым. Глава экспедиции Беринг прибыл в Якутск в 1726 году. Там к нему явился мо­ нах Игнатий, показал чертежи Курильских островов и развил свои мысли насчет Японии, но не получил должного отклика. Беринг отказал ему в просьбе быть при­ нятым в экспедицию. «Тень Атласова заслонила мне дорогу к великим географическим открытиям», — огорчается сейчас Иван. Тогда он решил бросить судьбе новый вызов: отправился в Москву, чтобы добить­ ся отправки экспедиции на Курильские острова и в Японию. В Сибирском приказе ему оказывают милости и даже поговаривают отправить в поход. Он направил письмо в Санкт-Петербург академику Миллеру, упомянув о своем желании возглавить новое плавание на острова Курильские. Миллер смог убедиться в том, что географические сведения Козыревского о Камчатке и Курильских островах гораздо точнее, чем запад­ ноевропейские. Академик объявил печатно, что он надеется в своем академическом словаре подробно рассказать об Игнатии Козыревском. В «Санкт-Петербургских но­ востях» появляется сообщение Игнатия о Курильских островах. Но задуманному походу не суждено было осуществиться. В Сенат переслали из Якутска челобитную сына Владимира Атласова — Ивана, который обвинил Козы­ ревского как соучастника убийства его отца и просил наказать преступника. К этому добавилась челобитная на Козыревского, отправленная в Синод митрополитом То­ больским Антонием. В ней объяснялось, что Анцыфоров и Козыревский возглавили бунт камчатских казаков, приведший к гибели трех приказчиков. Сообщалось также, что в якутском Спасском монастыре Игнатий « изворовал из венечных пошлинных денег пять рублев, двадцать два алтына и две деньги». Началось новое расследование дела об убийстве. На государственного пре­ ступника посыпались приговоры, он был посажен в подземную тюрьму сыскного Преображенского приказа. «Все произошло как в тяжелом удушливом сне», — переживает Козыревский у тюремного окошка. Синод лишил его «священства и монашества» и передал дело в юстицколле- гию. В январе 1732 года там было решено: « Расстригу Козыревского казнить смертию». Затем была внесена поправка: «не чиня той экзекуции, передать дело в Сенат». Шестнадцатого февраля 1732 года, уже в Сенате, смертный приговор был вынесен окончательно. И вот сейчас он скрипит зубами: «Почему я исковеркал свою жизнь? Где дал промах?..» Раскаяние в убийстве к нему не приходило, он жил всегда одной страс­ тью — разбогатеть, господствовать над людьми, а для этого пригодны все сред­ ства. Но ошибка была все-таки допущена: после содеянного с приказчиками надо было перебраться из Камчатки на Курильские острова и жить там, пока царь не простит и не пожалует награду. Козыревский мучительно устал от собственной лжи, от вранья властям, постоянного страха за свою жизнь. Затравленным зверем чув­ ствовал он себя, и сам себя затравил. Смятенный, пронизанный нервной дрожью, Иван напрягал мысль, но видел только один выход: написать челобитную императрице Анне Иоановне с просьбой о помиловании. И главное тут — напомнить о заслугах в изучении Курильских ост­ ровов. Примостившись к грязному столику, он выводил трясущейся рукой: « . . .К пользе российской империи многую службу я нижайший показал и немало прибытку государственного интересу в ясачном сборе вновь учинил, ко­ торый с тамошних народов, завоеванных мною, збирается в казну вашего им­ ператорского величества повсягодно...» Каждый день он подходил к окошку и с тоской неистовой чуял отголоски торже­ ствующей весны. Нетерпеливо ожидал повеления императрицы, от которого зависе­ ло все... На челобитную ответа не последовало.