Сибирские огни, 2008, № 7

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ •№ КАЗАЧИЙ КРЕСТ На щеках Федорки усилился румянец. — Сказал тож е... Я замуж не собираюсь. Уловив строгий взгляд Степаниды, Ванька отошел к Мартиану и рассказал про близкую его сердцу реку. — Царство небесное твоему отцу за сей подвиг, — откликнулся архимандрит. Река Камчатка заметно помелела, но гремела громче. Берега заросли листвягом и елями, низкорослыми кедрами и породистыми тополями. Все чаще дыбились ска­ лы. Изнеможенные казаки чертыхались на перекатах: — Все жилы из нас река вытянет... Под одной из скал камчадалы стреляли из луков по засохшему дереву. — Зачем они это делают? — спрашивает Владимир Алексея Пещерина. — Они так гадают, кто дольше проживет. У кого больше попаданий, тот самый живущий. «А сколь же я протяну?» — уныло думает Владимир. Достигли реки Федотихи, по-другому— Никул. Она также течет справа, с отро­ гов Срединного хребта. На ней когда-то зимовал Федот Алексеев, сподвижник Семе­ на Дежнева. С помощью местных жителей Владимир отыскал две похилявших избы, в них дожидались весны отважные казаки, чтобы сплыть на коче в Восточное море. Он стоял задумчиво, охваченный размышлениями о прежних удальцах... Ительмены пожаловались ему на незаконные поборы верхнекамчатских каза­ ков, и чаще всего называли Данилку Беляева: — Шибко худой Данилка. Два ясака брал. Лицо начальника— туча-тучей. — С ним я разберусь, — обещает он. — Хоросо, хоросо ... — кивают ительмены. Наконец показался Верхний острог, по правую руку от путников. Он прижат горами к реке Камчатке, напротив речки Понычи, втекающей с другой стороны. В нем наперебой лаяли собаки, на берег высыпали казаки, несколько ясырок толпи­ лось у проезжей башни. С гор спустился густой туман и неожиданно окутал острог, замолкли, как бы подавившиеся им, осерчалые собаки. В белой мгле пришлось причаливать к берегу. Вскоре воздух немного просветлел. У лодки Атласова появился Семен Ломаев — развалистый, белокурый, с широким живым лицом. Владимир знал его по службе в Якутске, и они поздоровались как приятели, но с оттенком сдержанности. — Назначен камчатским приказчиком, — представился Владимир. — А меня Колесов оставил за приказчика, — смущенно улыбнулся Семен. — Так что покажи грамоту. Из кожаной сумки, висевшей на плече, Владимир достал наказную память во­ еводы Шишкина. Ломаев пробежал глазами бумагу, впился взглядом в подпись во­ еводы и печать, на лице застряла стыдливая усмешка. — Все понятно. Принимай острог, ясачную казну. Вот, возьми... — протянул гремучую связку ключей. Владимир чувствовал себя неуютно: приходилось заменять заслуженного казака. — Останешься в остроге заказчиком, — распорядился он. И тут увидал незнакомого пьяного казака. Тот, качаясь, топтался у носа боль­ шой лодки, с шуршанием подтягивал ее по гальке и почему-то поторапливал пут­ ников: — Быстрее, шибче... Давай помогу, — гремит его голос. Атласов приблизился к нему. — Кто таков? — Казак Анцыфоров... — пьяный старался крепче держаться на ногах. Был он хорошо скроен, с крупным лицом, глубоко посаженными черными глазами. — Почему пьян? — сдвинул брови Атласов. Пил свое, неворованное, — улыбается широким ртом Анцыфоров. — Го­ релку гоню из травы ... — Я запрещаю пьянствовать. — А я седни не в карауле. 76