Сибирские огни, 2008, № 7

— За преступление Петька свое получил. А на Камчатке он отличился в сборе ясака. Даже новую реку приискал, она теперь зовется Козыревской. Камчатскую ясашную казну доставил в Якутск. Ванька хочет идти за отцом. Он грамотный. Мо­ жет стать подьячим в твоем отряде. Владимир угнетенно махнул рукой: — Нехай записывается... А воевода снова уткнулся в список. — Спирька Рваное Ухо подал челобитную. Тоже просится на Камчатку. — Знаю его, — возмущается Владимир, — он же ссыльный... Попал в Сибирь за преступление... — Давай разберемся, — спокойно и миролюбиво говорит воевода. — По­ смотрим в соборном уложении, за что его могли наказать, — взял в руки тяжелую судебную книгу, стал искать нужную страницу: — Так, статья «О разбойных и татиных делах»: «А будет приведут разбойника, и его пытать. Да будет он с пытки повинится, что он розбиван впервые, а убийства не учинил, и у того разбойника за первый разбой после пытки отрезать правое ухо, да в тюрьме сидеть три годы, а животы его отдать в выти (в долю) исцом, а ис тюрьмы выимая его, посылать в кайдалах работати всякое изделье, где государь ука­ жет». Значит, Спирька совершил разбой только один раз и понес за это большую кару. Мы можем послать его на государево дело. Владимир вяло махнул рукой, чувствуя, что возражать воеводе бесполезно. Он понурил голову, зубы у него постукивали. Воевода, спохватившись, добавил: — Чуть не забыл. С отрядом поедет архимандрит Мартимиан. Послан на Кам­ чатку митрополитом сибирским Филофеем. Для проповеди Христовой веры среди иноземцев. Владимир понимающе кивнул, считая, что архимандрит будет отвращать его казаков от всякого греха... Дома Степанида тянула на мужа пристально, с прищуром счастливым и властным: — Поедем на Камчатку вместе. За тобой догляд нужен... Владимир куцо улыбнулся: «Ревнует меня к иноземке». Но согласился, желая жить на Камчатке по-семейному и, может быть, поселиться там навсегда. Сидя в обнимку, решили: с ними поедет племянница Владимира Федорка Атласова, потому что отец ее, Иван, Владимиров сын, умер в Вилюйском зимо­ вье и преставилась мать. Еще поедет Настасья — дворовая девка, крещенная якутка. Федорке пятнадцать лет, это милая хохотушка, игривые смешинки, кажется, не гаснут в ее карих глазах. На белом сдобном ее лице глаза смотрятся очень броско. А Настасья приглядывает за ней на правах старшей, от широкого смуглого лица ее веет спокойствием, в чуть раскосых глазах лукавинка греется. В нетерпеливом ожидании похода и сборах к нему прошло у женщин почти все лето. Перед самым отъездом Федорка помогала Степаниде укладывать во вьюч­ ные мешки соболью и лисью пушнину и одежду из нее. Они знали, что пушнина служила на Камчатке заменой денег. Степанида достала чернобурую с серебристым прыском лисицу. У Федорки замерло сердце. — Какая баская... — произносит с придыханием. — Володимер мне подарил, — Степанида ласково проводит рукой по меху и он послушно искрится. — Только воротник из нее поносить не пришлось... Накинула на шею мех и вся преобразилась, стала ярко-красивой, как и все жен­ щины, когда примеряют нравящуюся им обновку. — Что скажешь? — игриво повела плечом, в глазах вспыхнули синеватые искорки. — Восхитительно! — Федорка обомлела. — Какая вы, тетя Степанида, кра­ сивая... 67 ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ КАЗАЧИЙ КРЕСТ