Сибирские огни, 2008, № 7

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ 5ЙШ КАЗАЧИЙ КРЕСТ Палач Гринька Хлыщ, тупорылый, в пестрядиной рубахе, стоял с наметкой ве­ ревки в руке возле стены, измазанной кровью. На земляном полу прогорал костер, в горящие угли воткнуты клещи. Когда ввели Атласова, за столом сидели Траурнихт и Романов, чуть поодаль от них — подьячий Басилов с пером за ухом. Скопом стояли у дверей казаки, позван­ ные поглядеть на истязание. — Пытку выдержишь, а дале боярин, — крикнул Владимиру пятидесятник Ва­ силий Колесов, белокурый, курчавый, с вздернутым носом. Траурнихт подкрутил колесико посурмленного уса, жестко глянул на Атласова: — Чего стоишь? Сымай рубаху! — За что? — зыркает на него Владимир и сдергивает из черного атласа рубаху. — Кончай запираться. Ты позарился на купецкие товары. Хлыщ, играя мышцами, связал руки Владимира, подтолкнул к поперечному бревну и стянул под ним ноги у щиколотки. Осталось поднять тело на дыбу. Пере­ кинул веревку через верхнее бревно и, выворачивая руки подследственному, потя­ нул ее кверху, замотал за нижнее продольное бревно. Владимир вытянулся во всю длину, исказил лицо от боли. Увидал, что палач засучил рукава и взялся за кнут. Донесся голос Траурнихта: — Признавайся: ты дал команду грабить купца? — Не приказывал я. И на Круге не решали. — Врешь! — и воевода махнул палачу рукой. — Ж-жа-х! Ж-жа-х! Хлесткие удары кнута впивались Владимиру в спину, рвали кожу... — Шибче бей! — выкрикнул дьяк. Хмурились стоящие поодаль казаки, насчитали двадцать ударов. По белой спине сползали кровавые клочья... Траурнихт показал рукой на поперечное бревно. Палач сдвинул его и придавил. — Руки ему не вырви! — возмутился кто-то из казаков. — Цыц! — воевода грозно глянул на них и приказал Басилову: — Впусти ее. В застенок вошла напуганная Степанида, с ужасом глянула на почерневшее лицо мужа. Дьяк буркнул: — Проси его признаться. — Володимер... — выдохнула Степанида помертвевшим голосом. — Молчи... — простонал Владимир. — Повлияй на него, — крутит носом дьяк. — Иначе живым отсель не выйдет. — Не виноват он . .. Траурнихт пристукивает тростью: — Ах, сатана! Ворованные товары прятала! — и кричит палачу: — Прижги его! Пущай поглядит... Палач вытянул из костра клещи, запахло горелым мясом... — Ну?.. — воевода уставился на Степаниду, а та, захлебываясь в рыданиях, не в силах была вымолвить слово. — Тогда мы ее поджарим, — бросается к женщине дьяк и рывком руки рассте­ гивает ее кофту. Степанида стыдливо прижимает ладони к груди. — Прижги ее, Гринька. Соски защеми... — шипит дьяк. Палач потащился с клещами к Степаниде, а та бессильно рухнула на землю. Уви­ дев это, Владимир заскрипел зубами. До него донесся упругий голос Колесова: — Не троньте бабу. Казаки этого не простят... — Уведите ее! — гаркает Траурнихт. — Очнется на воздухе. Усы у него завяли. Он понял, что Атласов не признается, и в отписке не возло­ жишь на него всю вину за грабеж купеческой лодки. — Сними с дыбы, — приказывает палачу. Почуяв землю, Владимир болезненно согнулся, зубы у него стучали, как в лихорадке. — Я тебя в тюрьме сгною, — угрожает Траурнихт.