Сибирские огни, 2008, № 7

— Что-то в самую задь положили, — ворчит он. Вытаскивает мешок и, суетливо развязав его, таращит глаза: китайский шелк полыхает ярким пламенем. Жгучий румянец выступил на щеках Степаниды, хлесткие слова услышала от подьячего: — В скрыте держала мужнину татьбу! Никогда в жизни ей не было так стыдно. Кажется, что ее ведут совсем голой по улице и заставляют плеткой приговаривать: «я воровка, я воровка». Она увидела, как Басилов потянул с божнички бумажный сверток. — Не трожь! Это письмо от Ванюшки... — завопила, рванувшись к подьяче­ му, но ее остановили казаки. Подьячий развернул бумагу и, пробежав по ней глазами, ехидно улыбнулся: — Сие редкий подарочек. Сейчас же покажу дьяку. Захватив мешок с тканями, проверяющие удалились... «.Государю моему батьку Володимеру Володимеровичу сынишко твой Ивашко. Благословения твоего прошу и пав перед твои стопы до лица земли и з женишкою своею премного челом бью». Дьяк Романов негромко читал письмо младшего Атласова, направленное с Олекмы в Киренск своему отцу, а воевода Траурнихт весь превратился в слух. Ивашка извинялся за то, что женился самовольно, без напутствия родителя. А дальше он сообщал, что отправленная к нему с Афанасием Евсеевым «сума переметная» дошла до него и добавлял: «...и ту посылку я послал матюшке (то есть матери) в горот с тем же Офонькою Евсеевым». — Видно, они посчитали, что можно безбоязненно довезти товары до Якутс­ ка, — говорит дьяк. — Значит, должен быть еще один мешок с тканями, — тер лоб Траурнихт. — Да, — соглашается Романов. — К письму сына приложена «Роспись Воло- димера Атласова, что посылано из Киренского острога к жене моей и сыну моему Ивану». Идет перечень тканей и упоминается «занавесь большая золотом шитая», ее при обыске не нашли. Дьяк передал бумагу воеводе, тот прочитал сверху письма: «Отдать сею гра­ моту на усть Киренге государю моему батюшке Володимеру Володимерови­ чу». И дата стояла «22 марта 1702 года». У Атласова произвели второй обыск, и в анбаре под сеном был найден второй мешок с тканями, среди которых была и шитая золотом занавесь. Головоломный вопрос мучит воеводу Траурнихта: приказывал или нет Ат­ ласов грабить купеческое судно? Требовалось дознаться, виноват он или не ви­ новат, третьего не дано. В этом была вся соль сыска, который Траурнихт начал проводить по указу из Москвы. «А что учинено будет — о том к великому госу­ дарю, к Москве из Якуцкого писать», — вспоминает он распоряжение Виниуса. Но пока что сообщать нечего. И воевода решает: «Надо подвергнуть Атласова пытке». И Владимира привели в застенок, находящийся в сторожевой башне без вто­ рого яруса. Внизу два окошка, под ними стол и скамьи. Тут не только «ремень» на стене, вверху проходит бревно-балка, под ним, вдоль, на аршин от полу другое, поперек его лежит концом третье. Подследственного поставили «в ремень» — распяли руки на стене, взяли их в железные кольца, а на шею застегнули на цепи ременное ожерелье с гвоздями. Били его кнутом, ударяли батогами по рукам, и когда он уже перестал дергаться, воево­ да приказал его освободить. — Говор-р-и, что ты приказал грабить Добрынина! — кричит дьяк. — Не велел я. Это поклеп. — На дыбу тебя подымем! Траурнихт останавливает дьяка взмахом руки: — Пусть подумает. Будет запираться — попытаем вдругорядь. Через день Владимира вновь привели в застенок, потому что продолжал сто­ ять на своем. 59 ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ Х&Ц], КАЗАЧИЙ КРЕСТ