Сибирские огни, 2008, № 7

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ КАЗАЧИЙ КРЕСТ искры и зарево. А сказывают камчадалы: буде человек взойдет до половины тое горы и там слышит великий шум и гром, что человеку терпеть невозможно. А выше половины той горы, которой люди восходили — назад не вышли, и что тем людям на горе учинилось, не ведают. А из под тех гор вышла река ключевая — в ней вода зелена, а в той воде, как бросят копейку, видеть в глубину сажен на три». О камчатской рыбе Атласов отзывался восторженно: «А рыба в тех реках в Камчатской земле морская, породою особая, похо­ дит на семгу, а летом красна, а величиною больше семги, а иноземцы ее называ­ ют овечинои’. И иных рыб много — 7 видов разных, а на русские рыбы не похо­ дят. И идет той рыбы из моря по тем рекам гораздо много, а назад та рыба не возвращается, а помирает в тех реках и заводях. И для той рыбы держится по тем рекам зверь: соболи, лисицы, выдры». Не забыл Атласов и о своеобразной флоре Камчатки, к примеру, сообщил: «А в Камчатской и в Курильской земле ягоды брусница, черемха, жимо­ лость величиною меньше изюму и сладка против изюму...» Известил и о таком факте: «А против первой Курильской реки на море видел как бы острова есть...»1, а с тех островов курильским иноземцам привозят фар­ форовую посуду и ткани, хлопчатобумажные и шелковые. Парфенов настроился записать рассказ Атласова о полоненике Денбее. — Может, он из Апонского государства? Виниус показывал мне голландскую кар­ ту, где к югу от Пенжинского Носа обозначено в виде острова Апонское государство. Владимир в сомнении пожал плечами: — Про Апонскую страну от ничего не говорил. Назвался индейцем. Остановились на такой записи (от имени Атласова): «А полоненик, которого на бусе морем принесло, каким языком говорит — того не ведает. А подобием кабы гречанин: сухощав, ус невелик. Волосом черн. А как увидел у русских людей образ Божий — зело плакал и говорил, что у них такие образы есть же. А с ними говорил тот полоненик иное по-русски, для того, что жил он с ним, Володимером, 2 годы, а иное говорил через толмач по корятцкому языку, для того что у иноземцев жил он до него, Володимера, два ж годы. А сказывается индейцем и золото де у них родится много, палаты дорогие, а у царя де индейского палаты серебряные и вызолочены »5. Десятого февраля 1701 года «казачей пятидесятник» подписал «скаску», и дьяк Парфенов отнес ее Виниусу. Главе Сибирского приказа «скаска» очень понрави­ лась, он не ожидал, что написана она будет исключительно талантливо, с точнос­ тью и добросовестностью незаурядного исследователя. Отметил в тексте удачные сравнения, в том числе с Москвой: «А Алдан река величиною будет против Мос­ квы реки вдвое » или «А зима в Камчатской земле тепла против московского, а снеги бывают небольшие ». Глаза у Виниуса вдруг радостно блеснули: «Передам копию московской «скас­ ки» Атласова Николасу Витзену в Амстердам. Мой друг, путешественник и гео­ граф, готовится переиздать свою книгу «Северная и Восточная Тартария» и нужда­ ется в новых сведениях о Сибири...» На другой день Парфенов и Атласов вошли в кабинет Виниуса. Устало оторвав­ шись от бумаг, думный дьяк встретил их приветливо и объявил, что Атласов и четыре его казака поощрены добрым сукном — по четыре аршина на каждого. Получили удовлетворение все их обращения по делам денежным, по выплате окладов. Атласов удостоился похвалы: — «Скаска» твоя написана живо и обстоятельно. Я покажу ее государю, — Виниус нацепил большие очки. — В якутской «скаске» ты предлагаешь :«И есть ли 3 Словом «эв-эч» («овечина») ительмены называют главную рыбу Камчатки — чавычу. 4 Атласов увидел остров Алаид, который с 1954 года стал называться островом Атласова, на нем есть вулкан высотой 2339 метров. Атласов считается первооткрывателем Курильских островов. 5 Не мог знать Атласов, что японец Денбей, уроженец Осаки, попал в тайфун при переезде в «Енду», то есть в Иеддо (Токио), удаленному на 700 верст. Слово «Енда» было созвучно слову «Индия». В январе 1702 года Денбей был доставлен к царю Петру и имел с ним долгий разговор, сообщил сведения о Японии и Курильских островах. По распоряжению царя стал учителем в школе японского языка, открытой в Петербурге.