Сибирские огни, 2008, № 7

Кроме того, она вдруг почуяла одуряющий запах свежестриженой травы, и желание побегать по зеленому газону и обновЗить свои старые метки — стало про­ сто нестерпимым. Надо было что-то делать. Муська было взвыла, но хаджи тут же пнул сумку еще раз, как раз в том ее месте, где обретался Муськин зад. Перепуганная собачка на время затихла. Фагиз же поднял с газона первый из приготовленных им валунов. — Узкурини даиман!59— мстительно прошептал он. Обратив свой внутренний взор к Всевышнему, хаджи перехватил камень двумя руками и занес его над головой. Выглядел он при этом совсем как завзятый футбо­ лист, вбрасывающий мяч в игру из-за линии. — Бисмиллах, Аллах акбар!60— так и не дождавшись от Всевышнего «свистка на вбрасывание», произнес Фагиз приличествующую случаю краткую формулу. * * * Последовавшие за этим события произошли практически одновременно и, к немалой досаде хаджи, случились помимо его воли. Почуяв неладное и страшное, Муська отчаянно взвыла. Пронзительности и оглушительности ее визга позавидовали бы и тревожные сирены времен Великой Отечественной, и незнакомые многим читателям, но от этого не менее зловредные лесопилки, и даже токарные станки. Визжащая болонка это страшная сила. Похуже приступа зубной боли. Через пару мгновений, или чуть менее, судорожно замерший Фагиз испытал еще более невероятные ощущения. Где-то недалеко за его спиной к Муськиному голосу присоединился второй, не менее отчаянный и пронзительный, голос. Это была хозяй­ ка дома. Таким способом, надо полагать, она выражала свой протест против начав­ шегося жертвоприношения... Внезапная острая боль в правой ягодице показалась ошалевшему от сдвоенной звуковой атаки хаджи почти спасительной. Он выронил камень и обернулся. Причина болевых ощущений обнаружилась сразу же: подле него стоял, явно испугавшийся собственного поступка, молодой волчонок. Доморощенный «меч Зульфикара» был крепко зажат в его руке. Кончик блестевшего полированным ме­ таллом лезвия густо отливал красно-розовым цветом. Это была кровь. Хаджи осторожно дотронулся до своей ягодицы, поморщился и ошеломлен­ но уставился на испачканную красным ладонь. Как и каким образом подле них оказался Фарух, впавшие в ступор Фагиз и Шурка так и не заметили. — Ты только что чуть не совершил «макрух»61, — заметил Фагизу его брат, разжимая окаменевшую руку мальчика и отбирая у него нож. — Пойдем к машине или в дом, я обработаю и перебинтую твой порез. — Жертва Аллаху не может быть макрухом, — проявил упрямство покрыв­ шийся испариной Фагиз. — Может, — не согласился брат, выпуская Муську из сумки. — Сейчас ты убил бы невинное существо, а потом, после смерти, у моста Сират тебя ожидал бы не баран-поводырь, не верблюд и не бык, а отощавшая от долгого ожидания болон­ ка. И не отсвет огня окрасил бы твое лицо над адской пропастью, а стыд за такого поводыря. Да и твои личные гурии, родившиеся от капель крови спасительной жерт­ вы, пахли бы не благоуханными розами, а псиной. Это и был бы самый настоящий макрух. Фагиз иронично улыбнулся, покачал головой, хмыкнул и еще раз взглянул на свою руку. — Верни мальчику его нож, — попросил он. — Из этого волчонка определен­ но выйдет толк. Скажи ему, что я на него не сержусь. — Он тебя понимает, — напомнил Фарух и, немного помедлив, добавил: — Я рад, что ты тоже стал его понимать... 59 Вы меня запомните! (перс.) 60 Во имя Аллаха, Аллах велик! 61 Макрух (арабск.) — нежелательное, неодобряемое— то, что не одобряет пророк и что умень­ шает благодать веры. СЕРГЕЙ СТУКАЛО ФОБИЯ