Сибирские огни, 2008, № 7

СЕРГЕЙ СТУКАЛО № ФОБИЯ будто пророк мочился стоя». А Умар, да будет доволен им Аллах, говорил: « Про­ рок застал меня за этим и запретил мочиться стоя». Ты сомневаешься в дос­ товерном хадисе? — Все равно, если бы ты остался обутым, то было бы достаточно просто по­ мыть подошвы, — не преминул ввернуть Фарух. — Не напоминай о моем осквернении, иначе я подумаю, что ты злорадству­ ешь, — обиделся Фагиз. — Не буду. Хотя, чтобы самому об этом не помнить, мне придется закрыть глаза и зажать нос. Но тогда у меня останется ответ на вопрос, зачем я зажмурился и отчего зажимаю пальцами ноздри. — Лучше отвернись... Процедуру очищения Фагиз начал с того, что постирал собственные носки. Кривясь и шипя, как перегретый утюг, он с полминуты подержал их под проточной водой, а затем обильно залил гелем для мытья посуды. Гель пах зеленым яблоком. Фагиз расширил ноздри, вдохнул его запах и удов­ летворенно хмыкнул. Увеличив правой рукой напор воды, он несколько раз сжал получившееся безобразие левой рукой, затем, отведя назад голову и брезгливо от­ вернувшись, сунул зажатые в руке носки под шипящую, как змея, струю. Стирать, судя по всему, он не умел. Когда, по прошествии пары минут, Фагиз стал отжимать «отстиранное», Фарух не выдержал: — И это ты называешь стиркой? Пророк, в милости своей, подарил нам откро­ вение об осквернении и способах очищения в том дошедшем до нас виде, потому что тогда у людей не было понятия ни о природе инфекций, ни о бактериях, ни о гигиене. Сейчас это откровение не более чем мудрая и полезная притча. Но и она против подмены необходимых при стирке усилий столь небрежным полосканием. — Откуда тебе знать, что в своей непостижимости имел в виду пророк? — спросил Фагиз, обнюхивая носки. — Запаха скверны нет, значит, нет и самой сквер­ ны. Гусала50при отжиме вышла, значит, вещь чистая! — Брат, ты же знаешь, что при однократном замачивании вещь становится чистой только тогда, когда она была осквернена младенцем, не принимавшим ника­ кой пищи, кроме молока матери. А ты — не младенец! — Я — хаджи!Я трижды по три раза совершил ракят в доме Аллаха— мечети Аль-Харам, в священном городе Мекке. Я семь раз обошел вокруг Каабы и испил воды из священного колодца Замзам. Я семь раз пробежал между холмов горы Аль-Сафа и Аль-Мерва и совершил молитву в древнем городе Мине и на горе Ара­ фат. С тех пор я не грешил и до сегодняшнего дня оставался первородно чист, поэтому однократного замачивания хватит. Не настаивай, не лишай меня уверенно­ сти .. . А про тебя, похоже, не зря говорили, что пеленки своим детям ты стирал сам. Иначе откуда такие познания о стирке? — Да, я стирал. Моя жена тяжело перенесла роды, и на мне был долг благо­ дарности и милосердия. Пророк, мир ему и благословение, сказал: « Лучшие из вас те, кто лучше всех относится к своей жене». Не будешь же ты попрекать меня милосердием, проявленным к дарованной мне Всевышним супруге? — Не буду, — смутился Фагиз. — Поторопимся. Время для совершения гусл выходит. — Может быть, достаточно будет помыть ступни, лицо и руки до локтей?— спро­ сил Фарух. — Все-таки это кухня. Вдруг зайдет кто-нибудь из хозяев или их гостей? — «Верующие! Не приступайте к молитве, когда вы бываете осквернены, до тех пор, пока не омоете всего тела... Истинно, Бог извиняющий, прощаю­ щий», — процитировал Фагиз Коран и, подумав, добавил: — Абу Хурайра, да будет доволен им Аллах, передал слова посланника Аллаха: « Не будет принята молитва от осквернившегося, пока он не совершит омовение». Никто не видел, чтобы про­ рок, мир ему и благословение, после выхода из состояния осквернения не совершил бы вузу, а при моем осквернении поможет только гусл. Кроме того, подходит время намаза. Если ты подопрешь дверь стулом, то нам никто не помешает ни с омовением, ни с молитвой. 18 50 Вода, которая при стирке и после нее стекает из выстиранной вещи или выходит при помощ отжима.